Прижизненная слава

В этой мысли была изрядная доля правды: немногие из землян решались расстаться с комфортом и уютом родного мира и нестись за тридевять земель, чтобы попытать счастья, которое то ли будет, то ли нет, а вот неудобства терпеть обязательно придется.

Добравшись до дома, он, не раздеваясь, рухнул на кровать. Бесплатная квартира, которую он именовал не иначе, как "лежбище", была одной из немногих льгот, положенных ему как космонавту-дальнику со стажем. Вдохновения нет, ушло, - успокоившись, размышлял Всеволод, вытянувшись на ложе и глядя в потолок, на котором пульсировал гипношар. - Значит что? Исчирикался? Этого я всегда боялся... Значит пора отсюда выдираться, чтобы в последний раз хлебнуть отравленной атмосферы иных миров. Может, пробьет на что. А может, и нет. - Он щелкнул пальцами, и, переведя взгляд на слабо засветившийся куб объем-экрана, произнес:

- Общий доступ в систему ГИС. Банк данных отдела кадров Дальней Разведки, вакансии на участие в экспедициях.

Экран мигнул, поплыли строчки текста. Всеволод хмыкнул: чем дальше в лес, тем меньше хвороста - команды в последнее время набирали редко. Вот и сейчас комплектовалась только одна. Повезло, дальний разведчик. Название "Синдбад", направление - сектор "17-Д". М-да, не густо, не густо... и что означает "17-Д"? Почему нельзя указать по-человечески: "в созвездие Лиры", или - "в туманность Андромеды"... Капитан некто Руслан Хабибулин, хм... не сталкивался, но вроде что-то слышал...

Он вызвал расписание лунных рейсов и забронировал себе место на 5:17.

Вечером Всеволод вышел в парк на традиционную пробежку, резонно полагая, что утром ему будет не до физкультуры, и отмахал свои два круга вдоль берега небольшого озера, полной грудью вдыхая чистый осенний, и главное - земной, воздух. Потом он почти час без видимой цели бродил по парку, рассеянно посматривая то на листву под ногами, то на темное небо с четвертушкой луны. На затененной поверхности лунного диска искоркой проблескивала "Селена - Цы-фэй", стартовый комплекс дальников.

Освоив гравитационные поля, конструкторы космической техники стали больше внимания уделять внешней эстетике космических кораблей; навсегда ушли в прошлое неуклюжие "мельницы" - мастодонты с гигантскими центрифугами. Новые звездолеты имели форму, зависящую лишь от фантазии создателей. Сошедший со стапелей всего три года назад "Синдбад" имел форму восьмигранника, вытянутого на полкилометра вдоль одной из осей; большую часть его внутреннего пространства занимали резервные топливные баки и квантовый двигатель. Над усовершенствованием последнего билось уже не одно поколение ученых, тщетно пытаясь уменьшить размеры скок-генератора основной его детали, сердца корабля.

Стало прохладно, Всеволод решил, что на сегодня (или на ближайшие полгода?) хватит, вернулся домой. Лег спать, но сон не шел. Если не спится, лучше всего как следует промерзнуть. Хм, откуда это? Стал вспоминать, откуда, не вспомнил, потом стал вспоминать, откуда ему знакомо имя Руслана Хабибулина, тоже не вспомнил и, наконец, заснул.

Во сне он видел свою новую картину. Она проступала на холсте сама по себе, от одной только мысли о ней. Что-то гениальное, но при этом жуткое... Место, которого нет. Вдруг оказалось, что это не картина, а окно в никуда, и это окно стало медленно и неумолимо надвигаться, а он стоял на ватных ногах, не в силах отвести взгляда... Всеволод заорал и проснулся. Горничный, верный, хотя и устаревший автомат по имени Федор, сигнализировал, что пора вставать.

С неприятным после сна осадком (нервы ни к черту, как пить дать забракуют) он привел себя в порядок, позавтракал и вызвал такси, чтобы ехать в космопорт.

2.

Капитан "Синдбада" был занят чтением. Перевернув пару страниц, он поднял голову и рассеянно посмотрел на вошедшего. Прищепа представился по всей форме. Хабибулин выслушал, зачем-то вздохнул и, наконец, произнес:

- Сынок, застегни-ка ширинку.

Всеволод внутренне взвыл - проклятый медосмотр, проклятые нервы - и непроизвольно схватился за означенную деталь туалета. И убедился, что все в порядке. Он уже открыл было рот, чтобы сказать что-то гневное, но вдруг вспомнил, откуда ему известна фамилия Хабибулина, и закрыл рот. Капитан дальника больше был известен под прозвищем Хохмач-Бей, или просто - Хохмач. Хабибулин невозмутимо поднялся из кресла, не спеша подошел к Всеволоду, и, прищурив и без того раскосые глаза, спросил:

- Водку пьешь?

- Я... - Всеволод запнулся.

- В Бога веруешь?

Всеволод отрицательно помотал головой. Хабибулин указал рукой на кресло, лицо его сделалось сосредоточенным:

- Ладно, пошутили, и хватит. Зачем лететь хочешь, художник? Тебе уже отставка полная, пенсия...

Прищепа пожал плечами, собираясь с мыслями, но ответить не успел, Хабибулин продолжил.

- Дома не сидится, да? Ладно, возьму тебя в рейс, еще один офицер связи в десанте не помешает. С одним условием беру, - капитан важно поднял палец.

- С каким? - вставил слово Всеволод.

- Портрет мой напишешь. В рубке, на боевом посту.

"Очередная хохма", - решил Всеволод, но на всякий случай согласился:

- Хорошо.