Призма пораженного Я

День обещал быть долгим и скучным, так как не был заранее распланирован. Касио хотела заполнить его какой-нибудь красочной встречей, например, с Жюлем, так хорошо справляющимся с ее тоской. Порой он напоминал ей антидепрессант, не обошедшийся, конечно, без побочных эффектов. Тома́ слишком часто всплывал в сознании Легран и не позволял ей полностью сосредоточиться на чем-либо еще. Казалось, что совсем скоро вдобавок к этому она почувствует привязанность, которая будет тяготить ее будни и заставлять угрюмо скучать о нем всякий раз, пока девушка будет одна. Это пугало как ничто больше. Это делало ее уязвимой. Однако сегодня Жюль был занят, поэтому Касио решила остаться в стенах дома в компании вялого кота.

После несколько часового бессмысленного листания новостной ленты, Легран обессиленно поднялась с кровати и поплелась к рабочему столу, где планировала немного времени посвятить творчеству, которым она занималась тогда, когда чувствовала совсем мало или наоборот изрядно много. Ее муза — печаль, утонченная, тихая и стеклянная. Правда, сегодня она совсем побледнела, отчего мысли путались и разбегались, а на выходе получалось что-то абсолютно сырое и скучное. Писать не получалось, удовольствия от этого не было, но девушка продолжала выдумывать новые и новые строки, желая таким образом пропустить монотонный затянувшийся день. Корзина с цветами, стоящая на письменном столе, время от времени привлекала внимание Касио. Она то и дело задумывалась от кого могла получить столь пышный презент. Что-то ей подсказывало, что это точно был Жюль. От этого на лице появлялась легкая улыбка, которую Легран, казалось, стеснялась. Быть может, ей не хотелось осознавать, что одни только мимолетные мысли о нем уже щекотали под ребрами, что означало — влюбилась.

К вечеру Тома́ освободился и написал коллеге, чтобы немного побеседовать на отвлеченные темы. Ему тоже хотелось абстрагироваться и сделать это именно в компании Касио. Девушке было неловко досаждать вопросами о цветах, которые все-таки могли не иметь никакого отношения к Жюлю, а быть, например, посланием от турецкого соседа Хасана, не упускающего возможности сделать комплимент всякий раз, когда они встречались на лестнице. Приятное спокойствие от переписки с коллегой сохранялась до тех пор, пока в идиллию незвано не вклинилось сообщение от Дюваля, в котором он приглашал Легран завтра на ужин в ее любимом кафе. Прочитав послание Клода, на лице появилось раздражение, сопровожденное тяжелым вдохом. В голове девушки появлялось только два вопроса: зачем они вчера пришли к непростому решению, потратив много сил, и для чего она плакала, уткнувшись в его плечо, и мирилась с новой действительностью? Это приглашение опустило молодого человека еще ниже в глазах девушки. Она без каких либо раздумий ответила ему отказом и понадеялась, что впредь одумавшийся ухажер никогда не потревожит ее изменившийся мир, в котором ему, к сожалению или счастью, совсем не нашлось места. Однако упрямец не желал заканчивать переписку. Его следующее голосовое сообщение буквально вывело девушку из себя. С нотками наезда он спросил: «Что я реально главный козел, злодей, антагонист?» На этот умопомрачительный вопрос Легран ответила разъясняющим текстом, кои она очень любила. Но чем больше он писал, тем понятнее становилось девушке, что Дюваль просто издевается над ее чувствами. Тогда Касио заявила, что ему просто скучно, и она не хочет тешить его эго продолжением переписки. Вежливо попросила более ничего не отвечать и пожелала доброй ночи.

11. Колет Хартманн

Лицо, фигура — эталон!

Мужчины выстроились в эшелон.

Мудра, отчасти своенравна,

В быту она как полигон:

Когда пошутят ей забавно,

Но нахамивши, выйдут вон.