Признайся в своем желании

– Если печенье получается слишком невзрачным, надо лишь получше его украсить, – заявила пожилая женщина, окидывая взглядом кухню. – Уж у тебя-то, милочка, выпечка вряд ли получится скучной.

Оливеру захотелось расцеловать Люсиль, потому что, судя по выражению лица Рене, она явно почувствовала облегчение, а это было самое важное.

– Я нашла несколько интересных рецептов в Интернете…

И женщины заговорили о кулинарии.

– Я буду у себя в кабинете, – пробормотал Оливер и поспешил ретироваться. Пройдя из кухни в кабинет, он рухнул в кресло, положил локти на письменный стол и задумался. Неужели то, что случилось за последние два часа, – не галлюцинация? Рене права – ничего этого: ни задымления, ни приезда пожарных и Люсиль – не случилось бы, если бы он придерживался плана. Надо было оставаться в Далласе, а также держать руки подальше от Рене. Но Оливер ничего не мог с собой поделать: в груди теснилась целая буря эмоций, мысли путались.

Он хотел Рене. Ему было недостаточно овладеть ею всего один раз. Если уж на то пошло, Оливер хотел ее теперь сильнее, чем прежде. А еще ему нужно было снова заставлять Рене смеяться, видеть, как ее лицо загорается радостью.

Но он все испортил, подвел Рене, потому что теперь люди знают, где она прячется.

И тогда Оливер поступил так, как поступал всегда, когда все шло наперекосяк, – он засел за работу.

Включив компьютер, он вошел в почтовую программу и обнаружил в своем электронном ящике более двадцати писем, накопившихся за последние несколько часов.

Первым делом Оливер отправил сообщение Хербу Риттеру, еще раз перенеся их встречу на завтра, на девять утра, затем он начал читать письмо от Хлои, в котором та рассказывала, как идут переговоры со спортивным каналом. Но тут он услышал шум открывающейся двери – на пороге кабинета стояла Рене.

– Как дела? – спросил Оливер.

– Хорошо. Очень хорошо.

Она вошла в комнату и остановилась, не подходя ближе.

– Люсиль пообещала мне привезти несколько рецептов в пятницу. А я помогла ей вымыть посуду… Оливер, – Рене сделала еще один небольшой шажок к нему. – Я собираюсь пойти принять душ – от меня до сих пор пахнет гарью и тиной из пруда.

Оливер не сдержал улыбки, а Рене добавила:

– Будешь ли ты… – Она запнулась, затем распрямила плечи и вскинула подбородок. – Будешь ли ты еще здесь, когда я выйду из душа?

Оливер вскочил со стула, пересек комнату и обнял Рене.

– Я не оставлю тебя, не попрощавшись.

Он собирался произнести совсем не эти слова. Черт, он даже не знал, что именно хотел сказать. Но уж точно Оливер не планировал признаваться Рене в любви. Да, она ему очень дорога, он волнуется за нее, хочет, чтобы она была счастливой и ей не грозила опасность, но это – не любовь. Проблема в том, что Оливер не знал, что же это за чувство.

Рене посмотрела на него округлившимися глазами, в которых плескался страх.

– Мы уже расстаемся?

Оливер подумал: «Это не любовь, но определенно чувство еще более сильное. Такого я еще никогда не испытывал».

– Нет, мы не расстаемся, – заверил он и нежно коснулся ее губ своими губами.

Затем он углубил поцелуй и крепко обнял Рене. Она в ответ обхватила его ягодицы, притягивая его ближе, и ахнула, ощутив, что он возбудился.

Оливер понял, что потерял голову. Вот что с ним творится. Это не любовь и даже не похоть. Он просто потерял голову от этой женщины, да поможет ему бог!

Оливер уже успел наполовину стянуть с Рене тунику, когда с кухни раздался грохот, сопровождаемый руганью Люсиль.

Оливер и Рене отпрянули друг от друга, тяжело дыша.

– Я… – сильно покраснев, Рене шагнула назад. – Мне нужно принять душ.

Оливеру ужасно хотелось снова ее обнять и продолжать целовать, раздевая, но он не произнес этого вслух, понимая, что ему нужно собраться с мыслями, восстановить контроль над своими эмоциями. Сегодня же он вернется в Даллас, чтобы утром встретится с Хербом Риттером. А если сейчас утратить самообладание, непременно совершишь какую-нибудь глупость…

Рене с улыбкой повернулась и вышла. Едва ее шаги затихли за дверью, Оливер выдохнул и снова рухнул в кресло.

– Она – замечательная. – Голос Люсиль заставил Оливера вздрогнуть. – Рене мне нравится.

– Извини за беспорядок на кухне, – ответил Оливер, изо всех сил пытаясь говорить ровным голосом. – А еще мы утопили один противень в пруду.

Сев на стул перед его столом, Люсиль вперила в Оливера пристальный взгляд, под которым Оливер заерзал.

Как и лебеди, экономка досталась ему вместе с домом – она убиралась в Ред-Оук-Хилл уже почти двадцать лет. Купив ранчо шесть лет назад, Оливер убедился, что Люсиль прекрасно ухаживает за домом, и поэтому платил ей еще и за то, что она приезжала раз в неделю убираться в его городской квартире.

Оливер уже собрался открыть рот и попросить Люсиль никому не рассказывать о Рене, как экономка огорошила его, выпалив:

– Это принцесса «престонской пирамиды», верно?

– Да, в детстве она была лучшей подругой моей сестры. А брат Рене – моим лучшим другом. Эти дети были практически членами нашей семьи.

– Ее идиот-муж застрелился, верно?