Признак высшего ведьмовства

– Я знаю, – сказала седоволосая Лариса. – Признак фламенги – бессмертие.

– Неуничтожимость, – с улыбкой поправила Ларису Фрида. – Я попыталась воззвать к их матери, чтобы восстановить ее, но, похоже, она слишком глубоко распалась. К тому же ее тело сожгли, а смешение пламени фламенги с обычным пламенем всегда приводит к плохим последствиям. И у меня не было времени разбираться. С детьми на руках. Кстати, взгляни, Лариса! Ну разве малютки не прелесть!

Лариса аккуратно развернула сверток из нищенских больничных одеялец и пеленок. Распеленутые младенцы засучили ножками и недовольно пискнули. Лариса побледнела:

– Они… Сиамские близнецы! О господи!

– Тебя это пугает? Вызывает отвращение? – быстро спросила Фрида, глядя на седую женщину.

– Нет, – покачала головой Лариса, пристально рассматривая младенцев. – Мне жаль их. Они обречены на…

– На что, дорогая Лара? Ты смотришь на них и судишь о них с обычной позиции человека. А тебе пора бы забыть о том, что ты человек.

– Но они, – указала Лариса на детей. – Эти девочки – люди?

– Мне еще предстоит это узнать, – сказала Фрида. – Они родились от фламенги и человека. Чего в них будет больше… Это покажет время. А жалеть их не надо. Здесь они будут обеспечены всем. Будут расти, и любая их прихоть станет исполняться неукоснительно, как воля Всевышнего. Что же касается их так называемого уродства… Ты ведь, кажется, считаешь их уродцами? Отклонением от нормы? Молчи, я знаю, что считаешь. Но вот что я скажу, Лариса: что для обычного человеческого понятия – уродство, то для Истинного Сияния – символ великой силы. Эти девочки будут великими…

– Великими кем! – спросила Лариса.

– Кем – зависит от нас, моя дорогая подруга. А теперь скажи: разве не замечательно, что их двое и в то же время – одна? И ты, и я – мы так мечтали о дочерях, ..

– Ты мечтала о ребенке, Фрида?

– Допустим, мечтала. Иногда. Не перебивай. Мы с тобой очень разные, Лариса. Но в то же время – ты знаешь это – мы с тобой одно целое с тех пор, как я отыскала тебя в сумасшедшем доме и забрала к себе, сюда. Мы ведь тоже сиамские близнецы с тобой, Ларочка, меж нами такая крепкая связь…

– Разве, Фрида?

– А почему же я тогда тебя искала? Почему вытащила из лечебницы, где ты с твоей безумной писательницей медленно, но верно теряли человеческий облик и представляли, что совершили побег и заняты спасением морферов?

– Да, я была уверена, что вернулась в курортную зону «Дворянское гнездо», в руины. И там получила задание похитить Великие Камни у фламенг, чтобы восстановить Последовательность Видов.

– Вот-вот, – кивнула ртутнолицая. – Согласись, с такими галлюцинациями ты протянула бы недолго. Но вернемся к нашим младенцам.

Тут фламенга повела рукой в воздухе, и на ее серебряную ладонь ниоткуда мягко спланировала стопка белоснежных пеленок с кружевной оторочкой и два памперса.

– Сначала их надо искупать, – заявила Лариса. – Посмотри, у них на ручках опрелости!

– Ты наблюдательнее меня, Ларочка. Я хорошо сделала, что оставила тебе человеческие глаза… Что ж. Упомянутых опрелостей мы не можем допустить, – усмехнулась фламенга. Положила пеленки и памперсы на софу и снова повела рукой – теперь посреди гостиной стояла круглая фаянсовая ванна с пузырящейся, чуть пахнущей лавандой водой. – Итак, приступим к совместному купанию наших дочерей, Лариса.

– Хорошо, – согласилась седоволосая женщина. Она взяла голеньких близняшек на руки, поморщилась: – Как ты везла их, Фрида? Они же насквозь промокли!

– Но при этом они не хныкали, – заметила Фрида. – Значит, наши девочки будут терпеливо относиться к таким мелочам жизни, как мокрая пеленка.

– Фрида, надеюсь, вода в ванночке нормальная, без твоих фламенгских штучек?

– Вода как вода. И что ты подразумеваешь под "флангскими штучками»? Давай я помогу тебе.

Женщины осторожно принялись купать сиамских малышек. Крошечные девочки, задремавшие было на софе, проснулись и заревели, причем абсолютно синxpoнно, только одна ревела тоненьким сопрано, а другая заливалась крепким басом. Однако рев не помог избежать им купания, поэтому на фламенгу сердито смотрели серые глаза одной девочки, а на Ларису – густо-карие глаза другой.

– У них разные глаза, – не преминула заметить Лариса. – А, казалось бы, близнецы…

– Как разные? – удивилась фламенга. А потом добавила: – Великое Пламя…

Теперь глаза девочек стремительно меняли цвет. Сначала у той и у другой они стали серыми, затем серый цвет сменился карим, карий – нежно-зеленым, зеленый – голубым…

– Что это значит? – прошептала Лариса. Руки ее, поддерживающие тельце одной из близняшек, задрожали, но она превозмогла себя.

– Похоже, они договариваются меж собой, – сказала Фрида.

– О чем?!

– Кем они будут: людьми или…

I лаза обеих девочек внезапно стали ртутно-сияю-шими, раскаленными, словно солнце…

– Или фламенгами…