Признание доказательств недопустимыми в ходе судебного следствия в суде первой инстанции в российском уголовном процессе

Это общее, философское определение объекта, которое, применительно к уголовному процессу, нуждается в конкретизации: "Познавательный интерес субъекта познания в уголовном процессе определяется задачами уголовного судопроизводства, направлен на множество явлений, вещей, процессов реальной действительности. Но это не хаотичное, не случайное скопление объектов. Центральное место среди них занимает преступное событие. Все остальные явления берутся для изучения только в том случае, если они так или иначе связаны (относятся) с преступлением. Эти разнообразные объекты разграничиваются в процессе познания на две группы.

1. Объекты, ограниченные от органов судопроизводства пространственно–временными рамками и поэтому недоступные непосредственному исследованию. Это — само преступление, которое для следователя, прокурора, суда всегда событие прошлого, а также иные явления, происшедшие или существующие вне личного восприятия указанными лицами. Обозначим данную группу как объект‑1, поскольку именно его в конечном итоге необходимо установить по уголовному делу. Иными словами — это цель уголовно–процессуального познания.

2. Объекты, обладающие следами преступления и сохранившие их к моменту уголовно–процессуального познания, в силу чего изучаемы непосредственно. Таковыми являются материальные объекты — люди, вещи, документы, доступные личному, чувственному восприятию следователем, прокурором, судьями. Это — объект‑2. Он занимает промежуточное положение между объектом‑1 и субъектом. Если объект‑1 — цель уголовно–процессуального познания, то объект‑2 — средство достижения данной цели, так как прошлое преступление устанавливается при помощи настоящих (сохранившихся) его следов… Из сказанного следует, что явления, предмет, сохранившийся к моменту расследования уголовного дела, может занимать в одном случае положение доказательства, а в другом — обстоятельства, подлежащего доказыванию. Критерием отнесения предмета к доказательству или обстоятельству служит непосредственность его исследования"[9].

Сказанное подтверждается и назначением доказательств, которое придает им УПК РФ. Доказательствами признаются "любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель… устанавливают наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу…" (ч. 1 ст. 74 УПК РФ).

"Самое действие по признанию процессуального доказательства есть анализ сведений как доказывания. При приобщении, например, документа должно быть указанно, что и как доказывает содержащееся в нем сведение. То есть должно быть изложено суждение о сведении как об аргументе доказывания тезиса (обстоятельства). Если такого суждения нет, то сведение, содержащееся в документе, или сам документ не доказательство"[10].

"Вещь, приобщенная к материалам уголовного дела без суждения о ней, то есть без выражения мысли об отношении приобщаемой вещи к другой вещи и к самой себе, без отражения отношений между мыслимыми вещами, будет в логическом и, следовательно, в процессуальном плане вещью бессмысленной. Аргументом в суждении является не вещь (документ, содержащиеся в показании сведения и так далее) сама по себе, а мысль об этой вещи, суждение об отношении этой вещи к другим мыслимым вещам. Поэтому запись о приобщении какой–либо вещи к материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства только потому, что эта вещь имеет значение для уголовного дела, неправильна. Потому что в записи (суждении) нет мысли об отношении приобщаемой вещи к другим вещам. В записи о приобщении нет суждения о вещи как об аргументе в доказывании выдвинутого обвинительным органом тезиса. Такая форма приобщения есть безмысленное приобщение"[11].

"Например, следователь постановил произвести обыск с целью обнаружения сведений о событии преступления. Во время обыска были изъяты вещи и документы, которые по интуиции следователя имеют значение для уголовного дела. Во время изъятия следователь еще не должен иметь категорического суждения об изымаемых вещах и документах как аргументах для доказывания тезиса расследования. Изъятые в результате обыска вещи и документы еще не являются в процессуальном значении доказательствами, так как еще нет суждения о них. Однако самое процедура обыска как следственного действия важна для подтверждения факта, что именно эти вещи и документы находились на момент проведения обыска в обыскиваемом месте. Поэтому сам протокол обыска как процессуальный документ является аргументом, или, по терминологии процессуального закона, доказательством, в суждении о том, где и когда находились обнаруженные вещи и документы, заключена предпосылка для доказательств. Конечно, в буквальном смысле не сам протокол как вещь из бумаги является аргументом (доказательством), а мысль о зафиксированных на этой бумаге (бумажном носители) сведениях об изъятых вещах и документах, о месте и времени изъятия. И в этом назначении правильно допущение процессуальным законом в качестве доказательств протоколом следственных и судебных действий.