Признание маленького черного платья

Едва дыша, она запихала его бумаги обратно в саквояж и закрыла его, уделив особое внимание тому, чтобы точно так же запереть замок. Затем девушка сделала то, что должна была сделать вместо разведывания чужих секретов – она подобрала страницы «Персефоны» так тихо, как только смогла, стараясь игнорировать мгновенную дрожь восторга, когда ей это удалось.

– Нет! – прорычал Ларкен во сне. – Остановись сейчас же. Я не позволю тебе.

Талли застыла, единственное, что двигалось – это ее сердце, яростно стучавшее в груди. Он ведь не проснулся, не так ли?

Она глянула на него через плечо из-под ресниц и увидела, как барон снова заворочался на простынях, выкрикивая при этом:

– Нет, я сказал! Ты не сделаешь этого! Отец, будь осторожен!

И все же его глаза были закрыты, и он снова заметался, неистово переворачиваясь, сражаясь с невидимыми демонами, которые держали его в плену.

Ночной кошмар! Ему снится страшный сон. Она вздохнула бы с облегчением, если бы не страдальческое выражение на его лице, и то, как он отбивался и ворочался под покрывалом.

Что ты с ним сделала, Талли?

Она повернулась обратно к кровати и придвинулась ближе, чтобы рассмотреть Ларкена, а затем обнаружила, что его лоб покрыт блестящей испариной, а губы сложились в мрачную гримасу.

Он снова повернулся, воскликнув:

– Ты убила его! Убила его, вот так-то!

О, Боже, возможно, трех пакетиков порошка от мигрени, принадлежащих Фелисити, оказалось слишком много. Она потянулась, собираясь вытереть его лоб, когда заметила на кровати кое-что еще. Страницы.

Господи, нет! Он читал ее пьесу перед тем, как стал жертвой снадобья, подмешанного в чай.

Осторожно она собрала с кровати одну страницу за другой, пока не решила, что заполучила их все. То есть до тех пор, пока не увидела еще одну, зажатую под локтем.

Талли взвесила свои шансы – оставить ее и надеяться, что это какая-то безобидная сцена, вроде свадьбы леди Персефоны и капитана Страйка, или беспокоиться, что там одна из тех сцен, что могут привести к провалу.

Вроде той, когда леди Персефона и ее друзья освобождают пирата из тюрьмы.

Сделав глубокий вдох, девушка наклонилась над кроватью, провела рукой вдоль матраса и ухватилась за уголок страницы, очень осторожно стараясь вытащить ее на свободу.

И она почти сделала это, но внезапно вторая рука Ларкена выскользнула из-под простыней и схватила ее за запястье.

– Ты думала, что я не сумею тебя поймать? – прошептал он голосом, наполненным угрожающей и смертоносной яростью.

 

Туман опустился на Ларкена словно черное, крылатое создание, запустившее в него свои дьявольские когти.

Это всего лишь сон, пытался сказать он самому себе. Ничего подобного не происходит на самом деле. И все же…

Влажные булыжники под ногами холодили прямо сквозь подошвы сапог. Мгла отрезала его от всего: от зданий вокруг него, от окружающего города, даже от ночного неба.

Не было ничего, кроме густого тумана, тусклого света фонаря, висящего на столбе над ним, и голосов в отдалении.

– Аврора, все изменилось, – говорил его отец.

Ларкен наклонился в сторону знакомого голоса. «Аврора», вот как он назвал женщину. Аврора. Слышал ли он это имя прежде? Он не знал. Но уцепился за него, отчаянно пытаясь не забыть.

Аврора. Имя его врага. Имя женщины, которая изменила течение его жизни, запятнала честь его семьи своим вероломством. Эта путеводная нить засияла перед ним, и Ларкен ухватился за нее, словно нашел сундук с золотом.

– Я не стану помогать тебе, – говорил ей его отец. – Наши отношения закончены.

– Это не должно закачиваться, mon chère, – ответила она с мурлычущими французскими интонациями, ее слова убаюкивали, а нежное соблазнение скрывало истинный характер женщины. – Ты все еще любишь меня. Ты всегда будешь любить меня.

– Я не могу. Я не буду. Если бы я знал… – В каждом слове отца отражалась борьба.

Знал что, отец? О ее обмане? О том, что она возглавляет «Орден Черной Лилии»? И заклятый враг Англии?

Твой враг…

О том, что ты никогда не влюбился бы в нее?

Но в страдальческих словах отца было что-то еще, что поразило Ларкена. Подтекст, который дошел до самого сердца.

О том, что ты не всегда можешь выбирать тех, кого любишь. А его отец любил эту Аврору. Как бы сильно он не отрицал это, Ларкен-старший все еще хотел любить ее… доверять ей.

Не надо! Попытался выкрикнуть Ларкен-младший, сражаясь с туманом, который держал его в своей ледяной хватке. Уходи от нее. Немедленно!

Но уже было слишком поздно, потому что прозвучал выстрел, но в этот раз, вместо того, чтобы разбудить его, залп разорвал туман, открыв для Ларкена путь, по которому он мог пойти, чтобы преследовать убийцу своего отца.

Он не стал колебаться и воспользовался шансом, чтобы схватить ее. Потому что вот она, перед ним, вся в черном, стоит над телом его отца.

– Аврора, – позвал ее Ларкен.