Признание моджахеда

— Слушаю тебя, Владимир Дмитриевич!

— У меня плохие новости, Сергей Леонидович!

— Говори!

Выслушав доклад заместителя, Феофанов, закрыв телефон, ударил по дверке. Водитель удивленно взглянул на начальника, но, видя его помрачневшее лицо, промолчал. Загнал автомобиль на территорию усадьбы Туркина. Припарковался на площадке перед гаражами. «Тойота» встала рядом. Офицеры покинули машины. Крымов обратил внимание на резкую смену настроения генерала. Спросил:

— Что-то случилось, Сергей Леонидович?

Феофанов ответил:

— Случилось! На связь выходил Абдул. С ним говорил Потапов. Асадани сообщил, что имеет непроверенную, правда, информацию о казни одного из заложников.

— Кого?

— Оператора Дольского! Черт! Почему Исмаил-Хан казнил заложника? Что послужило причиной столь резкого и внезапного решения?

— Да, новость плохая! Но Абдул, кажется, говорил о том, что информация непроверенная?

— Тебе легче от этого?

— Так, может, Исмаил сам и запустил дезу?

— Для чего? И для кого?

— Для того же Туркина!

— Туркину о казни Исмаил-Хан сообщил бы лично.

— Ну, а я о чем говорю? Казнь оператора позволяет Исмаилу оказать дополнительное психологическое давление на нефтемагната. А он о ней ничего не говорит Туркину. А сливает дезу Абдулу. А если он прощупывает «крота» в своих рядах?

— Ты уверен, что он не сообщил о казни бизнесмену? Мы же еще не видели его. И позвонить нам он не мог. Впрочем, сейчас все узнаем.

Из дома вышел нефтемагнат. Он был мрачнее тучи.

— Туркин Борис Анатольевич, бизнесмен.

— Генерал-майор Феофанов, Сергей Леонидович, начальник Главного управления по борьбе с терроризмом. Со мной подчиненные офицеры. Полковник Крымов Вадим Петрович и подполковник Тимохин Александр Александрович.

— Вы представляете подразделение ФСБ? — спросил Туркин.

— Не совсем, — ответил Феофанов. — Подчиненное мне Управление имеет двойное подчинение, ФСБ в том числе. Но это неважно.

Нефтемагнат указал на особняк:

— Пройдемте в мой кабинет. Прошу за мной!

Туркин двинулся к огромному роскошному особняку. Тимохин сказал Крымову:

— Да, неплохо живут наши отечественные нувориши. И это всего лишь загородный дом. Таких у Туркина наверняка с десяток, если не больше. И по всему миру.

Крымов ответил:

— Не таких, Саня. Покруче!

— Вот и я о том же. И что за страна у нас получилась после Союза? Одним все, другим ничего.

— Что теперь об этом говорить? Теперь будем шкурой рисковать, дабы вытащить дочку этого Туркина из Афганистана, куда она попала по собственной глупости. Знаю я этих богатеньких сумасбродных девиц. Им покоя мало, им романтику подавай. А как попадут в историю, их другим спасать приходится. Тем, у кого таких вот особняков нет, кто за зарплату пашет.

Александр взглянул на друга:

— Откуда ты знаешь этих девиц, Крым? Колись. На стороне бизнесменшу заимел?

— Да сдались они мне, эти… леди… ляди! А откуда знаю? Оттуда! Тебе какая разница? И, вообще, молчи, еще наговоримся, когда план составлять будем.

В кабинете офицеры расселись в кресла, хозяин кабинета устроился на дорогом кожаном диване:

— Значит, ФСБ узнала о похищении дочери?

Феофанов ответил:

— Ну раз мы здесь, то ответ очевиден.

— Позвольте узнать, откуда, если не секрет?

— Ну какой же секрет? Афганец, к которому летела съемочная группа, сообщил о похищении посольству и редакции телеканала. Они и оповестили ФСБ. Позже я связался с человеком, что пригласил журналистов в Афганистан. Так что мы узнали о похищении съемочной группы из источников в Афгане, а вот почему вы, любезный Борис Анатольевич, скрыли от нас факт похищения вашей дочери?

— А вы сами не догадываетесь почему, генерал?

Феофанов поднялся:

— Знаете что, Борис Анатольевич, давайте договоримся с самого начала, что эту партию ведем мы, офицеры специального управления. А вы либо сотрудничаете с нами, либо нет. Что особо не повлияет на нашу дальнейшую работу. И еще! Прошу вас на будущее не забывать, что мы представляем государство, а не какую-либо даже очень крупную и супербогатую коммерческую структуру, и обращаться к офицерам Управления следует соответствующим образом. Среди нас нет ваших подчиненных. Я же не намерен гадать в вашем кабинете, почему вы не сообщили о похищении своей дочери. Я жду ответа на четко поставленный вопрос.

Нефтемагнат, выслушав нотацию генерала, неожиданно произнес:

— Извините! Я неправильно повел себя. Ваши замечания учту. Просто еще не отошел от того, что Валя в плену у бандитов. Что касается вашего вопроса, Сергей Леонидович, то обращаться за помощью в правоохранительные органы мне запретил Исмаил-Хан, у которого томится моя дочь. Запретил под угрозой ее уничтожения. Поэтому я ни к кому и не обратился.

Генерал снова сел в кресло:

— Как часто вы общались с Исмаил-Ханом?

— Два раза. Последний раз вчера в 13 часов.

— О чем шла речь?

Туркин вздохнул: