Признание разведчика

Перед отлетом в США я взял на своей даче из-под яблони четыре горсти земли и привез их в Нью-Йорк. Как положено по русскому обычаю, при похоронах родного человека, я аккуратно рассыпал эту землю на могиле Юлиуса и Этели.

Перед тем, как покинуть могилу моего верного друга и товарища и его горячо любимой жены, я тихо простоял пять минут как бы в почетном карауле. Затем я сказал следующие слова:

«Незабвенные Юлиус и Этель, наконец-то мне удалось прийти к вашей могиле и поклониться вашему праху. Я еще раз выражаю вам огромную благодарность от советских людей, от моих друзей-соратников и от себя лично за вашу большую, благородную помощь Советскому Союзу во время кровавой войны против нашего врага, фашистской Германии, и ее сателлитов.

Простите меня и моих товарищей за то, что мы не сумели спасти ваши жизни. Вы герои, а герои не умирают. Вечная вам добрая память и слава. Мир вашему праху…»

По прибытии из Нью-Йорка в Москву 5 сентября 1996 г. меня постоянно заботили три вопроса. Первый — удастся ли исполнительному продюсеру Эдуарду Вержбовскому создать фильм, показывающий, что суд над Розенбергами был несправедливым? Второй — как руководство внешней разведки отнесется к этому фильму? Третий — как воспримут фильм зрители в России, США и других странах?

Начиная с ноября 1996 г. я просил Вержбовского, президента «Глобал Америкэн телевижн К°», держать меня в курсе создания фильма, присылать мне его сценарий для ознакомления и, возможно, моих замечаний. Однако под надуманными предлогами он не выполнил мои просьбы. Меня это очень встревожило. Когда же я узнал, что фильм будет называться «Досье Розенбергов. Дело закрыто», это привело меня в крайнее раздражение. Я возражал против такого названия фильма и предлагал несколько других, утверждая при этом, что «дело Розенбергов» не будет закрыто до тех пор, пока они не будут реабилитированы. Но Вержбовский не соглашался, молчал. Я же тогда окончательно понял, что Эдуард втихомолку, втайне от меня, со своей командой делает не тот фильм, который обещал сделать при заключении договора.

За шесть дней до показа фильма в США и за две недели до его показа в России я встретился с ответственным представителем Службы внешней разведки РФ и рассказал ему о своей поездке в США и участии в съемках фильма. В конце беседы я попросил, чтобы СВР помогла организовать после показа фильма в России публикацию выгодных нашей стране откликов в СМИ, а также помочь. устроить мое выступление по ТВ. Беседовавший со мной представитель никакой оценки моим действиям не дал. Он обещал доложить содержание беседы руководству СВР и о его решении сообщить мне.

Через три дня я передал через руководителя Бюро по связям с общественностью и СМИ СВР Ю. Кобаладзе кассету с фильмом о Розенбергах. Сам Кобаладзе в своих беседах с журналистами отказался комментировать, мое участие в фильме.

Когда я соглашался участвовать в фильме, я хотел правдиво рассказать о моей работе с Юлиусом Розенбергом и о несправедливом суде над ним и его женой Этель.

Я полностью подтвердил невиновность Этель Розенберг, так как она разведку не вела. Показал, что Юлиус не передавал нам «секрет атомной бомбы», в чем он обвинялся. Два грубых чертежика и две короткие бессодержательные записки, переданные его родственником Д. Гринглассом, как утверждали многие видные ученые, участвовавшие в создании американской атомной бомбы, были никчемными и бесполезными.

Я показал, что Юлиус и его друзья были антифашистами и не могли стоять в стороне от жестокой борьбы со злейшим врагом человечества — гитлеровской военной машиной, уничтожившей десятки миллионов славян и 6 миллионов евреев. От них была получена только информация по радиоэлектронике и авиации.

Я напомнил нынешнему поколению людей в США, России и других странах, что миллионы людей в мире протестовали против незаконного, жесточайшего приговора Этель и Юлиусу Розенбергам.

Посмотрев первый раз кассету с фильмом, я обратил внимание, что он сделан в стиле Хичкока, создатели картины старались навести ужас на зрителя, поиграть на его нервах, запугать Советским Союзом. В ходе фильма шесть раз показывали здание Генконсульства СССР в Нью-Йорке, пять раз — пустой зал суда и пять раз — пустой электрический стул.

Я был удивлен, что в фильм не были включены важнейшие моменты моего телеинтервью, а именно:

— государственный обвинитель Ирвинг Сейпол в своей речи обещал, что на суде в качестве свидетелей обвинения будут участвовать более 100 известных ученых-атомщиков, однако на суде не присутствовало ни одного видного атомщика;

— за смягчение приговора выступали миллионы людей, в том числе гениальный Альберт Эйнштейн, знаменитые ученые-атомщики Джордж Кистяковский, Гарольд Юри и другие, Папа Римский, 10 кардиналов католической церкви, 23 000 священнослужителей США и многие другие политики и деятели культуры;