Признание в любви

Сели крыши – птицы страсти,
Свили гнёзда друг над другом,
Там высиживают счастье.
Если любят, нет ненастья,
Только радуга над лугом.

Не поймёшь, звёзды ли на ветках светятся, или в небе лепестки цветов сакуры пропадают в бесконечности и Луна зарумянилась от их аромата. Руки вместе тут, души вместе – там, мы их чувствуем. Сон заменяет красота, обнимаю мою красоту.

В цвете сакура жеманна,
Запах тайной ворожит,
Как любимая желанна…
Жизни прежней, жизни странной,
Голос нежностью дрожит

Последний день в Японии. Неужели Ира предполагала, что так может получиться, и выбрала именно этнографический заповедник – деревню с самураями, театром кабуки, ремесленниками. Один в кимоно расписывает глиняную посуду. Ира в школе занималась в художественной студии, обещала, выйдя на пенсию, возобновить. Попросила кувшин, меня отправила погулять. Возвращаюсь – на кувшине наша белая хризантема. В Японии она символизирует счастье и мудрость. Цветок, словно человек, склонил голову в лёгком поклоне, левый лист поднят, как рука, ладонью вперед, до уровня плеча, правый лист – вниз. Гид говорит, что это традиционный японский жест при расставании. Я опешил: «Ирочка, прелесть! Работа великолепна, прелесть – ты».

– Прощальный подарок.

– Почему прощальный, прилетим ещё.

Хотел купить, мастер не отдаёт: «Удачно получилось, у нас выставка работ гостей, поставим на видное место, – показывает на донышке фамилию, – вы почётные гости».

* * *

Усиленное питание. У Юры диета со специальной белковой пищей для онкологических больных, он даёт нам эти баночки, дополняем фруктами для восстановления показателей крови и сосудов. Дома Люда готовит что-нибудь мясное или рыбное. Через пять дней проходим половину коридора, до двери. Ира говорит, что наконец-то до выхода дошли. Нас поздравляет сестра, чья тень была под дверью. На ней застиранный халат, а смотрится. Милое лицо украшают выбившиеся из-под шапочки кудри. Настроение у всех приподнятое. Время большой надежды. У Джека Лондона в «Любови к жизни»: человек превозмогает все наваливающиеся на него тяготы и лишения, выбивается из сил, новые невзгоды усугубляют положение. Кажется, что это конец, но человек, пусть ползком, но выбирается. Мы – на ходунках.

Двадцать один день в Мечниковской, и врачи, невзирая на тромбоз, поставили на ноги. Не передать нашу признательность. Исписал бы всю «Книгу предложений» хвалебными отзывами.

Сижу в кабинете у Фадеева.

– Не могу выразить благодарность, не придумали слов.

– Спасибо. Полетите в Японию, не забудьте захватить меня.

Дружно пришли проводить лечащие врачи, медицинские сёстры. Общее пожелание: быстрее сделать основную операцию, здоровья и ещё раз здоровья. Мы благодарим, с нужным напутствием уезжаем, пока на перевозке.

Дом

Дома – 6

Тепло родного дома. Понимаешь, что это такое, только тогда, когда в него не пускает болезнь, не дай бог никому. На пороге Бэтси: «Мя, Мя, Мя» – не успевает от счастья выговорить «Мяу». Амариллисы готовились к встрече и на подоконнике повернули к Ире большие головы красных цветов.

От меня зависит устроенный быт. Низкая кровать – ненужное неудобство для вставания на прямые ноги. Я должен был поднять нашу широкую, деревянную, сантиметров на тридцать. Первая мысль – библиотека. Как полезно иметь фолианты. Вот для чего пригодилось искусство – пошло на подставку признательной читательнице. Пытаюсь шутить: «Подняла свой статус, была внутри культуры, теперь сверху».

Другая забота – ходунки, в которых удобно облокачиваться локтями. Еле нашли, где купить, – изменились в жизни радости.

Второй раз в спальне появляется телевизор. Уверены: скоро будем смотреть в гостиной, тем более, что зрители мы привередливые, не часто включаем. А вот по книгам Ирочка соскучилась. «Это же наслаждение – принять старых друзей, – она берёт книгу в руки, как дар свыше, – посидеть с вами пока не получается, только – полежать, извините. Отложим до». «Послезавтра», – присоединяюсь я к диалогу.

Вечером упрашивает дать дочитать. Заглядываю – Диккенс.

– Что это ты?

– Послушай, как он едет.

Действительно здорово! Невольно переношусь к мистеру Пиквику, вижу дорогу, вживаюсь в его ощущения. Читал когда-то бегло. Ну, едет и едет. У писателя нет лишних слов – есть не понявшие их читатели.

Когда люди долго живут вместе и любят, то становятся одним человеком по восприятию и, самое важное, по пониманию. Им интересно просто быть вместе, радоваться одному и тому же – маленькому глотку счастья, которое наполняет обоих, сближает ещё больше, хотя, кажется, что ближе некуда. Но нет, этот процесс был бы бесконечным, если бы таковой была жизнь.