Признания грешницы

10 мая Влад поехал в Саратов, и все бы ничего, если бы не одно обстоятельство: он поехал туда не один. Татьяне позвонили и сказали, что он забрал с собой брата Сашу. Знакомая, которая звонила ей, сообщила это лишь из желания выразить свое уважение Рыбину, который наверняка повез брата в глазную клинику. Поговаривали, что у Саши воспалился один глаз, он ранил его на рыбалке, когда, собирая хворост, напоролся на сук.

Знакомая была права, братья действительно вернулись вдвоем, ночью 11 мая. Татьяна уже спала, когда услышала шум в доме и голоса. Быстро собрала на стол.

– Как глаз? – спросила Татьяна у Саши.

Тот сидел, опустив голову, задумчивый, грустный.

– Тань, чего пристала? Не видишь, не в настроении он, – раздраженно сказал Влад. – Ты нам яиц вареных дай… Так чего-то захотелось! И перцем красным посыпь.

– Какой глаз, Танюш? – опомнился Саша, и на лице его появилась слабая улыбка.

– Так вроде глаз ты поранил…

– Да уж прошло все.

– А… Ну ладно… Просто я думала, что он тебя в больницу возил…

Она видела, что Влад нервничает, предположила, что у него какие-то проблемы и что Сашу он возил, чтобы переоформить на него какую-нибудь ферму или турбазу, так, на всякий случай. Или чтобы фирму на него открыть, чтобы потом денежные потоки запутать.

Оказывается, они ездили в город совсем по другим делам…

…Глафира. Она приехала, чтобы рассказать о смерти Вадима и о том, что в убийстве подозревают Леву Северова.

Удивительный был вечер. Глафира появилась в их доме неожиданно для Татьяны, но для Влада, быть может, иначе. Он вел себя так, словно успел подготовиться к подобному визиту и разговору. Вот только с Татьяной они предварительно ни о чем не договорились, однако она как-то неожиданно ловко для себя поддержала его слова. А лгал он так самозабвенно, словно и сам готов был поверить в собственную ложь. Оказывается, он и ведать не ведал ничего о своих племянниках и уж тем более о возвращении Вадима в Россию. Лева Северов? Да как можно его подозревать? Это же полная чушь!

Татьяна и не предполагала, что Влад так мастерски умеет лгать. Ей даже страшно стало от этого. Но еще страшнее было, когда Глафира уже уехала и они остались одни с мужем, с глазу на глаз.

«Ты не хочешь рассказать мне, что вы делали сутки в Саратове? Где были 11 мая? Решили навестить Вадима, поговорили с ним резко, много чего ему припомнили, а потом кто-то из вас вытолкнул его из окна? Или вы действовали вместе, казня негодяя в четыре руки?»

Вот о чем хотела спросить мужа Татьяна, но не посмела. Подумала, что если это они с Сашей убили Вадима, то им сейчас и так нелегко. А если не они – тогда тем более, зачем спрашивать?

Поэтому ограничилась:

– Тебе в кабинете постелить или?..

– С тобой буду, Таня… Чайку вот только выпью стаканчик.

А еще Таня подумала о том, что как-то легко она восприняла возможность того, что ее муж – убийца.

Быть может, это оттого, что где-то глубоко, подсознательно она ждала этого? Или даже (не дай бог!) хотела?

Но если это он убил племянника, то почему же не поговорил с ней, с женой, не попросил обеспечить себе алиби? Побоялся признаться ей в убийстве? Или же они с Сашей предприняли какие-то действия в отношении алиби? Были в общественном месте, на банкете, приеме, в пивной, ресторане? В гостинице, наконец? Подкупили кого?

Татьяна так разволновалась, что у нее разболелась голова. Она приняла таблетку и прилегла. Укрылась пледом и подумала о том, что хорошо бы уснуть. Кто знает, что ее ждет, что их с Владиславом Ивановичем ждет? Но одно она знала наверняка: силы им точно понадобятся…

20

– Что-то мне слабо верится, что ваша добропорядочная мамочка из благородного семейства Северовых сбежала от Левы к какому-то там художнику, – прошептал Мирошкин на ухо Лизе. Вся компания – Лиза, Глафира и Сергей – стояла на пороге квартиры Валентина в ожидании, пока им после многократных звонков откроют дверь.

– Мало ли… – уклончиво ответила Лиза, страдая из-за того, что ей приходится лгать верному другу Сереже.

Не сразу, но дверь все же открыли. Валентин, бледный, с каким-то мертвым взглядом, какие бывают у людей, которые пережили страшное разочарование и теперь не знают, как жить дальше и что делать с этим застывшим выражением лица, молча переводил взгляд с Лизы на Мирошкина, потом на Глафиру. Он выглядел очень растерянным и угнетенным.

– Валентин Шитов? – спросил Мирошкин.

– Да, это я.

– Можно нам войти?

– Да, пожалуйста… А вы кто?

– Моя фамилия Мирошкин, я следователь прокуратуры…

Он впустил всю троицу в квартиру, в темный, захламленный коридор. Включил свет.

– Пройдемте сюда, в кухню, здесь вам будет удобно… Садитесь…

– …Мы занимаемся делом Рыбина. Ищем Геру Северову. Нам позвонили и сказали, что она все это время, то есть почти неделю, живет по этому адресу. Это правда? – спросил Сергей Валентина.

– Правда, – ответил он каким-то странным голосом. Лиза с Глафирой отнесли это к волнению.

– Вы хотите сказать, что Гера сейчас находится в этой квартире?

– Да, – он как-то очень резко, утвердительно кивнул головой.