Признания Мегрэ

— Я хотел бы сделать простое замечание. По словам Торранса, мсье Лалэнд в течение всего их разговора не переставая курил очень темные сигары, маленькие итальянские сигары, которые в просторечии называют гробовыми гвоздями.

— Не понимаю, какая связь…

— Я думаю, он курит и ночью, сидя в своем кресле. А в таком случае ему наверняка хочется пить.

— Так, может быть, питье стоит возле него.

— Конечно. Ему семьдесят шесть лет, как сказано в протоколе.

Судебный следователь все еще не понимал, к чему клонит Мегрэ.

— Вот мне и думается, — продолжал Мегрэ, — не испытал ли он в какой-то момент потребности выйти в туалет… Старики, вообще говоря…

— Он утверждает, что не вставал с кресла, а все говорит за то, что это человек, достойный доверия…

— И человек упрямый, который хочет быть прав во что бы то ни стало.

— Но ведь он знал Жоссе только по внешнему виду и не имел никаких причин, чтобы…

И все же Мегрэ охотно расспросил бы врача, у которого лечился мсье Лалэнд. Вот уже второй раз ему хотелось прибегнуть к такого рода свидетельству.

— Вы забываете о профессиональной тайне…

— Увы, я о ней не забываю!

— И вы упускаете из виду, что Жоссе-то заинтересован в том, чтобы солгать…

Самоубийство Дюше в Фонтенэ-ле-Конт решительно повернуло общественное мнение против Адриена Жоссе. В печати много говорилось об этом. Были опубликованы фотоснимки Аннет, которая, рыдая, садилась в поезд, чтобы ехать в Фонтенэ.

— Мой бедный папа! Если бы я знала…

Взяли интервью у служащих супрефектуры, у торговцев из Фонтенэ-ле-Конт. Все они пели дифирамбы начальнику отдела.

— Достойный человек, исключительной прямоты характера. Подкошенный горем уже со времени смерти жены, он не мог вынести бесчестья…

На вопросы репортеров мэтр Ленэн отвечал как человек, который готовится к сокрушительному отпору.

— Подождите! Следствие только начинается…

— Есть у вас новые сведения?

— Я их приберегаю для моего друга судебного следователя Комелио.

Адвокат объявил день и час, когда он сделает разоблачение, подогревая любопытство, и, когда, по его собственному выражению, бомба взорвалась, в коридорах Дворца правосудия было столько репортеров и фотокорреспондентов, что пришлось вызвать дополнительную охрану.

«Неизвестность» продолжалась три часа, в течение которых в кабинете судебного следователя оставались взаперти четверо: Адриен Жоссе, которого много раз фотографировали, когда он проходил, мэтр Ленэн, имевший не меньший успех, Комелио и его секретарь

Что касается Мегрэ, то он занимался административными делами в своем кабинете на набережной Орфевр.

Через два часа после заседания ему принесли газеты. В каждой из них заголовок гласил:

«Жоссе обвиняет!»

Подзаголовки были разные:

«Жоссе, прижатый к стенке, перешел в наступление».

Или:

«Защита применяет отчаянный маневр».

Комелио, по своему обыкновению, отказался от заявления и сидел, запершись в своем кабинете.

Ленэн тоже, по своему обыкновению, не только прочел журналистам письменное заявление, но и утверждал, что его клиент, которого увели под конвоем, только что дал настоящую пресс-конференцию.

Заявление было кратким.

«До сих пор Адриен Жоссе, которого хотят обвинить в убийстве жены, по-рыцарски хранил молчание о ее частной жизни и не разоблачал ее поведения.

В тот момент, когда дело уже должно было быть послано в обвинительную палату, он, наконец, решился и по настоянию своего адвоката приподнял завесу; благодаря этому следствие приняло новое направление.

Таким образом станет известно, что можно подозревать несколько человек в убийстве Кристины Жоссе, о которой мы до сих пор почти ничего не знали, поскольку следователи были заняты только тем, чтобы обосновать обвинение ее мужа».

Мегрэ хотел бы знать, что предшествовало этому решению, быть в курсе тех разговоров, которые вели между собой эти два человека, адвокат и его подзащитный, в камере тюрьмы Сантэ.

Это заставило его снова подумать о сцене на улице Коленкур. Отец Аннет вошел и почти ничего не сказал. Он только спросил:

— Что вы намерены делать дальше?

И тут же Жоссе, который прятался за спину мсье Жюля, когда приходилось уволить служащего, обещал развестись, чтобы жениться на этой девушке.

Если так, то разве не мог такой ловкий и бесцеремонный человек, как Ленэн, заставить его сказать все, что захочет?

Репортеры, конечно, засыпали адвоката вопросами.

— Вы хотите сказать, что у мадам Жоссе был любовник?

Председатель коллегии адвокатов таинственно улыбался.

— Нет, господа. Не любовник.

— Ну так любовники?