Признать невиновного виновным. Записки идеалистки

– Дорогие мои, – начал он, слегка волнуясь и излишне пафосно, – только что судья просила нас быть внимательными и руководствоваться лишь фактами. Вы помните, нам говорили, что присяжные – судьи факта. Значит, мы должны отбросить эмоции и сосредоточиться на фактах. Представьте себе, что вашу дочь изнасилуют и убьют. Неужели вы не будете желать насильнику и убийце смертной казни? Уверен, что большинство из вас будет. А здесь дело тонкое, но очевидное. Человек продавал секреты Родины. Он говорит, что секретов в этих текстах не было. Но мы-то с вами знаем, что все это – государственная тайна. Воровать гостайну хуже, чем украсть ведро картошки. А подсудимый не только не раскаивается в содеянном, он нас еще за дураков держит, объясняя, что просто газеты читал. Адвокаты пытались ввести нас в заблуждение. Но это их работа, им за вранье деньги платят. Давайте не будем отклоняться от вопросов. У кого какие соображения?

Роман Брюн фактически отстранил Елену от исполнения обязанностей старшины, взвалив на себя эту ношу.

В наушники председатель горсуда слышала каждое слово, произнесенное в совещательной комнате. Судя по всему, Брюну удалось убедить в своей правоте сомневающихся. Дискуссии не получилось. Он говорил один. Остальные слушали, иногда отпуская одиночные незначительные реплики. Пожилой кандидат наук неожиданно спросил:

– А если я проголосую за снисхождение, об этом станет известно?

– У нас тайна совещательной комнаты. Вы, как и все остальные, давали подписку о неразглашении, так что не волнуйтесь, – успокоила его переводчица Елена.

Пожилой кандидат наук облегченно вздохнул.

Началось голосование.

Когда все двенадцать присяжных по очереди, отвечая на четыре вопроса, поставленные судьей, ответили: «Виновен!», Роман Брюн щелкнул пальцами, как фокусник, и, обращаясь к Елене, сказал:

– Вот и все. А вы боялись. Зачитывать вердикт будете сами. Простите, что я ненадолго узурпировал власть. Но, боюсь, вы бы с ней не справились.

Изображение на мониторе было черно-белым. Председатель горсуда Елена Алексеевна вглядывалась в лица присяжных, пытаясь уловить какую-либо эмоцию. Ей показалось, что за те три часа, что двенадцать незнакомых ей человек провели в совещательной комнате, а она в своем кабинете перед монитором, все они безумно устали. От чего?

Судья Филиппова знала, от чего устала она. Она смертельно устала от страха. Она боялась, что присяжные вынесут оправдательный вердикт или большинство из них попросят о снисхождении. Нашлись же среди них четверо, которым стало жаль Летучего, и они написали, что он заслуживает снисхождения.

И вот теперь, когда все страхи были позади, председатель горсуда пыталась понять, от чего устали присяжные. «Они выполняли задание, данное им людьми, на которых они тайно или явно работали всю жизнь, – размышляла она. – От выполнения этого задания зависело материальное благополучие этих людей, они сознательно согласились войти в коллегию присяжных, заранее зная, что придется вынести обвинительный вердикт. Им было известно, что их решение влечет за собой большой срок для подсудимого. Почему же они так волновались? Почему они выглядят такими усталыми? Может, оказавшись в шкуре судьи, поняли, как это страшно?»

Занимаясь гражданскими делами, судья Филиппова не распоряжалась человеческими жизнями. Конечно, ее решения могли многое изменить в жизни истцов и ответчиков, но Елена Алексеевна не назначала сроки лишения свободы. Ей не приходилось, как многим из ее подчиненных, зачитывать приговор в присутствии подсудимого, его родни и потерпевших, как правило, алчущих «крови» своего обидчика или преступника, лишившего жизни их близких. Она могла только предполагать, что может переживать судья, объявляя реальные сроки наказания.

Выключив монитор и затянувшись сигаретой, судья Филиппова наконец-то расслабилась. Она была рада, что дело Летучего ушло из ее «епархии». Теперь главное – не прогадать и выторговать как можно больше для себя и горсуда у властей предержащих. Ее просто обязаны были отблагодарить. Ведь сегодня от имени государства были вынесены два обвинительных вердикта врагам государства: чеченской террористке и шпиону. И Елена Алексеевна контролировала оба судебных процесса от начала до конца.

Глава шестнадцатая. «Не хочу быть адвокатом»

– Доказано ли, что «с 19… по… 199… года в городах Глазго и Лондоне Алексей Летучий встретился с представителем военной разведки США Гарри Диддом и дал свое согласие на сотрудничество по собиранию сведений о Российской Федерации с последующей передачей указанному лицу? По поручению Гарри Дидда в разное время Летучим собирались, хранились и передавались следующие сведения…» – голос Елены дрожал.

Будучи старшиной, она обязана была зачитывать вердикт присяжных. Эта простая формальность превратилась для нее в тяжелую и дурную повинность. Елена сдерживала себя из всех сил, чтобы не показать, насколько ей противно читать этот вердикт.