Признать невиновного виновным. Записки идеалистки

– Как бы то ни было, срок его пребывания на дипломатической работе в посольстве был сокращен. Почему поляки не смогли привлечь его к уголовной ответственности? Наверное, считали, что недостаточно доказательств. Водитель, который работал с ним в Польше, рассказал Борису Емельянову, что дальнейшая судьба Брюна сложилась не так уж и плохо. Он создал коммерческую фирму с американским партнером, занимается оптовыми поставками продуктов.

– Выходит, Брюн не случайно оказался присяжным на «шпионском» процессе. Проблематика ему хорошо известна.

Аня курила одну сигарету за другой, а я нервно пила кофе и поглядывала на часы. О том, чтобы вымыть посуду или сесть за перевод, не могло быть и речи. Но больше всего меня волновало интервью. Я решила его отменить: после истории с разведчиком Брюном говорить о жестоком обращении с детьми совсем не хотелось.

– Ты даже не представляешь, Лиза, как для нас важна вся эта история, пришедшая из прошлого века. Есть доказательства, что Брюн работал в посольстве. Есть доказательства, что он был причастен к скандалу в Польше. Скандал не оставляет сомнений в том, что работа этого человека в посольстве была всего лишь прикрытием другой, скорее всего разведывательной деятельности. Во время отбора присяжных всем задавался вопрос: «Имели ли вы в прошлом или имеете ли в настоящее время отношение к спецслужбам?» Брюн ответил отрицательно. Теперь уже очевидно, что он намеренно скрыл информацию. Из всех двенадцати присяжных только о нем мы доподлинно знаем, что он – сотрудник спецслужб. Но, похоже, большинство присяжных также скрыли свою принадлежность к ФСБ.

– Все это здорово, но объясни, пожалуйста, как информация о Романе Брюне может повлиять на судьбу Летучего? – допытывалась я у Ани.

– Это важно для Европейского суда. Наш суд, как видишь, глух и нем, – объяснила Аня.

– Для меня Европейский суд – какой-то мифический орган. А дело Летучего – ужасно грустная история. Суд закончился. Ученого осудили. Объясни мне все-таки, по-честному, что называется – не для печати, что же произошло на самом деле, – попросила я Аню.

– Я попробую, хотя это будет нелегко. Ты спрашиваешь: что произошло? Человека обвинили в шпионаже. Уж кого-кого, а его в этом заподозрить было невозможно. Он общался с иностранцами и делал для них обзоры газет, потому что был на сто процентов уверен, что рассказывает то, о чем все уже давно знают. Если бы он знал, что имеет дело с разведчиками, то нарочно наплел бы им небылиц, чтобы их дезинформировать.

– Ты хочешь сказать, что он, желая заработать и будучи уверен, что это не пойдет во вред его стране, работал на мошенников, то есть на фирму, которая платила деньги за туфту, которую он ей поставлял? Значит, иностранцы знали, что информация Летучего не содержит секретов? Или она их устраивала?

– Мы знаем только то, что мы знаем, – покачала головой Аня. – Можем говорить только то, в чем сами уверены. В деле нет доказательств, что Летучий сотрудничал с разведкой. Мне вообще непонятно, почему на роль шпиона выбрали именно Летучего. Но мне абсолютно понятно, что спецслужбы хотели во что бы то ни стало засадить в тюрьму именно его. Поэтому они подобрали специальных присяжных, внедрили в коллегию бывшего сотрудника российского посольства в Польше, засветившегося своей шпионской деятельностью.

– Похоже на детективный роман, – присвистнула я.

– К сожалению, это не роман. Это жизнь человека. Его на долгие годы упрятали в тюрьму. За что? Правозащитники говорят о шпиономании, овладевшей умами наших политиков. Думаю, дело не только в шпиономании, но и в желании получить новые звездочки и места «пожирнее».

Глава двадцатая. Письмо из тюрьмы

Приговор по делу Летучего вступил в законную силу. На днях его должны были этапировать в колонию. Дело закрыто. Очередное дело, о котором я писала. Мне оставалось только сложить свои заметки в папку, где хранились статьи о других взволновавших меня историях. Можно было начинать собирать книгу, которую я задумала. Эта книга представлялась мне в виде пазла из разных человеческих историй. В собранном виде пазл должен был составить картинку из жизни отечественной судебной системы и людей, попавших в ее жернова.

В ряду всех этих историй дело Летучего стояло особняком. В нем столько всего было намешано: детективная история, шпионы, манипуляция присяжными, подлость, страх. Мне очень хотелось поговорить с самим Летучим. Но я понимала, что в интервью для газеты, отвечая на вопросы, переданные через адвокатов, Алексей все равно не сможет рассказать мне всю правду.