Призрачная дорога

– Мы одновременно и тело, и организмы, его уничтожающие, – заявил я тоном проповедника. – Нас учат, что каждый человек – индивидуальность, но это иллюзия. Индивидуальность наша определяется зрением. Если всех нас разглядывать под микроскопом, окажется, что между нами и остальным миром нет границ, молекулы и атомы бегают туда-сюда, постоянно размывая границы, мы – часть единого целого, и микробы, которых мы так боимся, которые убивают нас, как бы лишая индивидуальности, на самом деле приближают нас к единению с этим общим великим целым.

– Надо руки мыть перед едой, особенно если в доме питомцы, тогда и микробы меньше тревожить будут. – Дочь бросила выразительный взгляд на тело печника и погладила собаку.

– Дело не в гигиене, – не унимался я. – Просто каждый из нас – это вместилище других миров. И мы, в свою очередь, тоже живём в чьём-то организме.

– Вот следователю и скажешь, что не ты хотел его завалить, а банда микробов из левого полушария, – высказалась богиня.

4

– Пора что-то решать, – перебила Кисонька. – В тюрьму никто не хочет. Там плохо кормят и нет Вайфая.

– Я понимаю, что моё мнение никого не интересует, но мякоть можно провернуть через мясорубку, а кости разбить на мелкие кусочки и закопать, – предложила богиня. – Я кошек буду целый год фаршем кормить.

Говоря это, она пытается удержать сердце поблизости от собственного лица. В другой руке телефон, она улыбается экрану. Она то подносит сочащийся потрох к губам, то держит на ладони, как туземцы держат экзотический плод. Меняя улыбки от чувственной и покорной до бойкой и дерзкой, богиня фиксирует автопортреты.

◆

Пора уже отметить, что вмешательство Кисоньки в данное повествование хорошенько коснулось богини.

Она лишилась не только внешнего блеска, но и сына.

◆

То есть с ним как бы всё нормально.

Он не пострадал.

Просто исчез.

Исчез с этих страниц.

А если уж совсем на чистоту, то никого Кисонька сына не лишала.

Его никогда не существовало, это я его придумал.

Придумал богине сына, вместо кошек.

Придумал ей тысячи подписчиков вместо нескольких десятков.

Теперь всё стало правдиво.

Одинокая девушка не первой молодости приехала когда-то с Украины с одним чемоданом и с тех пор ничего не нажила.

Обитает у нас по дружбе.

Хотя кого я обманываю?!

Не по дружбе, а просто напросилась.

И вот теперь эта горе-богиня предлагает разделать труп на фарш для своих питомцев.

Ох уж эта Кисонькина правдивость. Хотя бы кошек могла не возвращать, знает же, у меня аллергия.

5

– Кости найдут, – вмешался плотник, который молчал с самого убийства. – Надо залить его серной кислотой и подождать два дня. Получится однородная кашка. Кислота свободно продаётся.

– А где его растворять? – спросила Кисонька.

– В ванне, – со знанием дела ответил плотник. – Я с кислотой работаю, протравливаю текстуру. Кислота – великая вещь. А здесь всё протереть нашатырём, чтобы следов не осталось.

– Это только в сериалах такое, – возразила дочь. – У нас в итоге и ванна растворится, и трубы засорятся, и труп останется. От нашатыря вонь по всей деревне пойдёт. Да и где его столько взять? Лучше хлоргексидин – и запаха нет, и надёжнее. Но, если честно, стопроцентного средства уничтожения человеческого ДНК не существует. Даже через несколько месяцев после уборки его смогут определить.

– По-моему, надо просто в лесу закопать, и всё. У нас лес по границе участка, а мы думаем, – нашлась Кисонька.

– Звери разроют, – возразила дочь.

– Глубоко закопать.

– Соседи увидят.

– А если сжечь?

– Запах… да и всё равно не сгорит до конца.

Все задумались. Успевший ужасно надоесть при жизни, мёртвый печник доставлял ещё больше хлопот.

– Надо подвесить его за ноги, спустить кровь, вырвать зубы, потому что они не растворяются, и обсыпать его негашёной известью. Трёх вёдер должно хватить.

Все повернулись к Цыпочке, это были её слова. Её голова ещё покачивалась после обморока, но мыслила она конструктивно.

– Или обернуть полиэтиленом, у вас же есть?

– Откуда знаешь? – спросил я.

– Сделала research[2], – ответила Цыпочка. – Вот, пожалуйста.

Она что-то кликнула на тачскрине и выставила телефон так, чтобы всем было слышно. Приятный голос произнёс:

– Обматываете его полиэтиленом. Я знаю, у вас есть.

Мы с Кисонькой переглянулись, голос продолжил:

– Затем привязываете к ногам батарею и топите в водоёме.

Все слушали, не перебивая.

– Можно проще, – пустился в рассуждения телефон. – Отрезать голову, отпилить руки и растворить в кислоте, остальное просто бросить подальше в лесу. Без головы и рук тело не опознают. А значит, никого искать не будут. Главное – помните: выпустить душу из смрадного кокона плоти – высшее благо.

6

Мы ещё подождали некоторое время, но телефон молчал.

Не могу сказать, что меня заинтересовало сильнее: познания средства связи в столь щекотливом вопросе или его же рассуждение о душе. Следует признать, что оба эти явления заслуживают внимания.

Я посмотрел на проводника телефонных откровений.

Собранная и одновременно хрупкая, знающая и наивная. Перед Цыпочкой мне всегда хочется себя показать. Я ощущаю себя немного старым козлом.

Старым козлом с оленьими рогами.