Призрачная любовь

Выставив все необходимые настройки и вставив новую капсулу, я нажимаю "Пуск" и жду, пока кружка начнет медленно наполняться дымящимся кофе, молча желая, чтобы кофемашина поторопилась. Позади меня движется тело, и я задерживаю дыхание, а мои руки дрожат, опираясь на стойку.

Зачем он продолжает это делать? Неужели он не понимает, как все усложняет?

— Аспен, — говорит он, понижая тон, но не в хорошим смысле. Этот тон наполнен сожалением и нерешительностью, и еще до того, как он произносит хоть слово, я точно знаю, что сейчас сорвется с его губ.

Я годами сталкивалась с его молчаливым отказом, и каждый раз, когда это случалось, меня охватывало чувство обиды, но, чтобы он открыто сказал мне, что это было всего лишь небольшое развлечение и что дальше этого дело не пойдет… Вот дерьмо. Я чертовски хорошо знаю, что не смогу справиться с агонией, которая придет вместе с этим.

Поэтому вместо того, чтобы дожидаться мучительных пыток, я опережаю его.

Поворачиваясь, я поднимаю руку, останавливая его, прежде чем он успевает заговорить.

— Не надо, — говорю я, надеясь, что он не слышит боли в моем голосе. — Я прекрасно знаю, что сейчас сорвется с твоих губ, и я согласна. Это было просто небольшое пьяное развлечение. Оно ничего не значило. Так что вместо того, чтобы устраивать все эти неловкие встречи в коридоре и на кухне каждый раз, когда мы проходим мимо друг друга, мы можем просто притвориться, что этого не было. Ты все еще недосягаемый Айзек Бэнкс, а я все еще младшая сестра твоего лучшего друга. Не меньше. Не больше.

Он вздрагивает, когда эти последние слова вылетают из моего рта, и кивает.

— Это не совсем то, о чем я пришел сюда поговорить с тобой, но я…

Мое лицо искажается от замешательства.

— Не об этом?

— Нет. Меня больше интересовало, как давно ты слышишь меня сквозь стены, но нельзя отрицать, что все, что ты сейчас сказала, — правда. Писать тебе вот так… я не должен был. Ты была пьяна и… Я не знаю. Как ты сказала, ты младшая сестра Остина, и это не та черта, которую я готов переступить.

Что-то мелькает в его взгляде, но я не хочу вникать в это прямо сейчас.

— Ага, — говорю я, поспешно отворачиваясь, чтобы он не видел, как его слова разрывают меня на части.

Обнаружив, что моя кружка наполнена почти до краев, я беру ее и подношу к губам, делая отчаянный глоток и надеясь, что вкус может как-то облегчить этот разговор. Затем, прихватив с собой кружку, я возвращаюсь к другой стороне острова, выдвигаю табурет и сажусь, делая все, что в моих силах, чтобы избежать его взгляда.

— Итак, вся эта история с общей стеной в спальне, — констатирую я. — Я думала, мы обсудили это ранее в коридоре.

— Это так, — говорит он, откашливаясь, как будто от одной этой темы у него сжимаются стенки горла. — Но после того, как ты ушла, думая, что чего-то добилась, мне пришло в голову, что у меня уже много лет есть собственное жилье, так что ты могла иметь в виду только те времена, когда я жил здесь в колледже.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как неловкость начинает подкрадываться, угрожая поглотить меня целиком.

— Угу.

— Я закончил колледж в двадцать два года, Аспен.

Я поднимаю свою кружку, наполовину прикрывая ею лицо, все еще не в силах встретиться с ним взглядом.

— Ага.

— Тебе едва исполнилось шестнадцать.

Я усмехаюсь, выгибая бровь и наконец поднимая взгляд.

— Подумать только, я была школьницей, когда я впервые начала слышать такие вещи через стену.

Выражение его лица меняется, и краска быстро отливает от него.

— Гребаный ад, — бормочет он себе под нос, хватаясь за край острова и опуская голову. — Ты была гребаным ребенком.

Я киваю.

— Мне было около десяти, когда я впервые услышала тебя, но только когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, я по-настоящему поняла, что там происходит.

— Черт, Аспен. Прости, — говорит он мне, морщась. — Если бы я знал, что ты можешь услышать все это дерьмо, я бы никогда не…

— Не надо, — говорю я, снова прерывая его. — Не начинай корить себя из-за этого. Это не так уж и важно. Кроме того, к тому времени, когда я стала старше и лучше начала понимать… себя, ты уже учился в колледже. Так что я не такая… ну, ты понимаешь, не такая, как прошлой ночью.

Айзек пристально смотрит на меня, его бровь выгибается, как будто он чертовски хорошо знает, что я несу чушь.

— Мы с Остином устраивали здесь чертову уйму диких вечеринок во время учебы в колледже, Аспен. То, что я был в колледже, не означало, что я не оставался в этой комнате так же часто, как и всегда.

Поднося кружку к губам, я снова отвожу взгляд, стараясь не улыбаться.

— Ага.

Во времена его учебы в колледже мне нравилось, когда он приезжал домой. Даже если это означало, что он трахается с какой-то случайной девчонкой, это все равно означало, что у меня есть хоть малейшее представление о том, каково это — быть с ним, и мне это чертовски нравилось. Но я не собираюсь признаваться ему в этом.

Неудивительно, что мне было трудно забыть его. Когда речь заходила о сексе, он всегда ассоциировался у меня с Айзеком.

— БЛЯДЬ!