Призрачная любовь

— Я не знаю. Лучший план, который у меня есть — это перебрать парней в кампусе, и посмотреть кто сможет хотя бы приблизится к нему, а потом, я полагаю, мне придется довольствоваться этим парнем, всегда зная, что он будет вторым сортом.

— Что ты собираешься сделать? — в ужасе выпаливает он.

— Ты меня слышал, — говорю я. — Завтра я встречаюсь с одним парнем из “Tinder”. Думаю, я официально вступаю в эру шлюхи. Остин будет так гордиться мной.

— Ты издеваешься надо мной, да?

— А тебе-то что? Я встречалась со многими парнями раньше, и тебе никогда не было до них дела.

— Да, но ты никогда не заявляла, что собираешься трахнуть их всех, — бормочет он, и в его глубокий тон пронизывает гнев.

— И что? — бросаю я в ответ. — До сих пор ты, вероятно, предполагал, что я все равно это делаю.

— Но до сих пор я не знал, как ты звучишь, когда кончаешь.

Твою мать.

Мое сердце выпрыгивает из груди, разгоняясь до миллиона миль в час.

— Черт, Айзек, — стону я, закрывая глаза и упираясь локтями в колени. — Ты не можешь говорить мне такие вещи. Тебе придется заблокировать мой номер, прежде чем ты в следующий раз пойдешь пить.

Следует напряженная тишина, достаточно долгая, чтобы я успела подумать, не заснул ли он. Наконец, я слышу его низкий голос.

— Ты действительно собираешься трахнуться с этим парнем?

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — Мы собираемся поужинать, но если это покажется правильным, тогда, может быть. Но, честно говоря, какой в этом смысл? Он никогда не сравниться…

Я оборвала себя, мои глаза расширились от ужаса, когда я поняла, что собиралась сказать. Он никогда не сравнится с тобой.

— Никогда не сравниться… с кем? — подсказывает Айзек.

— Ни с кем. Не бери в голову, — говорю я. — Мне не следовало ничего говорить.

— Аспен, я…

— Не надо, — шепчу я. — Если ты собираешься сказать что-то, о чем, как ты знаешь, завтра пожалеешь, тогда просто вообще ничего не говори.

— Но…

— Нет. Это ты из кожи вон лез, чтобы убедиться, что я знаю, что между нами никогда ничего не случится, но на прошлой неделе ты как будто решил перейти каждую черту, которую когда-либо проводил между нами. Я не могу этого сделать. Ты морочишь мне голову. Ты не хочешь меня, Айзек. Не так, как я всегда хотела тебя, так что просто… остановись. Пожалуйста.

Меня снова встречает та же тишина, только на этот раз я слышу, как он глубоко вздыхает.

— Ты права, — наконец говорит он. — В мои намерения не входило вот так играть на твоих чувствах. Я просто… Думаю, за выходные я понял, что, возможно, я знал тебя не так хорошо, как думал. Ты уже не та девочка, которую я помню.

— Я совсем не девочка, — соглашаюсь я. — Я взрослая женщина.

— О, так и есть, — бормочет он, судя по голосу, глубоко задумавшись. — Я провел последние несколько лет, целенаправленно отдаляясь от тебя, и я упустил возможность узнать человека, которым ты стала.

— Я знаю, но все в порядке. Я понимаю, почему ты так поступил, и так было лучше. Я была маленькой. Мне нужны были границы.

— Ты уже не маленькая.

— Не думай обо мне так, как ты не готов, — предупреждаю я его. — Если ты не готов рискнуть всем с Остином, тогда тебе нужно вернуть эти границы на место. Я не собираюсь становиться каким-то маленьким грязным секретом.

— Почему бы и нет? — он смеется. — Тебе не кажется, что это будет весело?

— Айзек! — я ругаюсь.

— Ладно, ладно, — бормочет он. — Но завтра ночью, когда ты будешь трахать своего нового маленького дружка с “Tinder”, просто знай, что когда он войдет в твою сладкую маленькую киску, мы оба знаем, что ты пожалеешь, что это не я.

Я судорожно втягиваю воздух, чувствуя, что краснею.

— СВЯТОЕ ГРЕБАНОЕ ДЕРЬМО, АЙЗЕК! Я собираюсь убить…

Линия обрывается, и я слышу, как эхо его смеха разносится по моему черепу.

Вот мудак. Я не знаю, что мне делать — ужасаться или просто смеяться. Но нельзя отрицать, что он прав. Когда дело доходит до меня, то всегда был только один мужчина, которого я хотела.

Айзека, мать его, Бэнкса.

12

АЙЗЕК

Кто, блядь, напивается в одиночку в четверг вечером? Конечно, гребаный неудачник.

С того момента, как я обнаружил, что украл девственность Аспен, я был в полном беспорядке. Каждая гребаная черта была перейдена. То, что крутилось у меня в голове последние несколько дней, гарантировало бы смертный приговор от Остина, но как бы я ни старался, я не могу заставить себя остановиться.

Мне нужно взять себя в руки. Я рискую всем. Райдеры — моя семья. Они безоговорочно доверяют мне, и с каждой секундой, когда я представляю их милую дочь на коленях, я предаю все это.

Если бы Остин узнал, что произошло в “Vixen”, и понял, что я понятия не имел, что это была Аспен, он, возможно, смог бы простить меня. Это заняло бы время, но в конце концов он бы смирился. Но если бы я признался, что с тех пор не перестаю думать о ней, или если бы я действительно трахнул ее снова, дружба, которую мы построили за последние двадцать два года, ни черта бы не значила.