Призрачная любовь

— О, прекрати. Ты так драматизируешь. Научись справляться с ударами. Кроме того, разве не этого ты хотел? Если она влюбится в симпатичного адвоката, то забудет о Том-Кого-Нельзя-Называть, и ей нечего будет возразить, когда ты случайно окажешься в моей постели.

Я качаю головой, а мои щеки пылают от смущения.

— Я, ээээм… мне жаль, что тебе пришлось все это услышать, — говорю я Харрисону. — Но на самом деле, тебе не нужно чувствовать себя обязанным приглашать меня на свидание. Просто заказать мне обед будет более чем достаточно.

Харрисон кивает.

— Я не чувствую себя обязанным, — говорит он. — Я был серьезен. Я бы с удовольствием пригласил тебя куда-нибудь, но я вижу, что мы не на одной волне. Так что вместо этого, могу я дать тебе свой номер телефона, и когда ты неизбежно передумаешь, ты сможешь пригласить меня на свидание?

— Оооо, — говорит Бекс Остину. — Он самоуверенный. Мне это нравится.

— Может, ты уже повесишь трубку? — спрашиваю я ее.

Она только усмехается, но я снова обращаю внимание на Харрисона и неохотно соглашаюсь.

— Ладно, прекрасно. Ты можешь дать мне свой номер, но для протокола: я не собираюсь звонить по нему.

— Угу, — говорит он тем же самоуверенным тоном, только теперь его глаза искрятся весельем, и от этого у меня что-то трепещет глубоко под ложечкой. Не так, как это всегда происходит рядом с Айзеком, но потенциал здесь определенно есть.

Очевидно, видя, что мой телефон в данный момент занят, Харрисон хватает одну из неиспользованных салфеток и берет ручку со стойки, прежде чем записать свой номер и передать его мне.

— Смотри случайно не потеряй, — говорит он. — В противном случае я буду вынужден стучаться во все двери кампуса, пока не найду тебя.

Я не могу удержаться от смеха, когда беру у него салфетку, и, словно по сигналу, появляется мой новый цезарь с курицей. Он забирает его у бедной женщины, которой пришлось переделывать его, прежде чем протянуть мне.

— Приятного аппетита, — говорит он мне, подмигивая, и с этими словами выходит из салат-бара, а его взгляд возвращается к моему, перед тем как он заворачивает за угол и направляется к двери.

— Святооооое дерьмо, — говорит Бекс. — Он был идеален. Что, черт возьми, с тобой не так? Ты же знаешь, что он пошел домой, чтобы подрочить на тебя в душе.

Бекс вздрагивает, а потом морщится.

— Черт, извини, — смеется она, явно обращаясь к Остину. — Забыла, что ты там.

Я закатываю глаза и забираю телефон, когда мы наконец-то выходим из салат-бара, и, не буду врать, не могу удержаться, чтобы не понаблюдать за Харрисоном, пока он идет в сторону кампуса.

— Ты звонил только из-за своего дня рождения? — спрашиваю я Остина, более чем готовая высказать Бекс все, что думаю.

— Ага, — заявляет он. — Если только ты не готова поговорить о том, что засунули тебе в задницу несколько недель назад, или ты с этим покончила?

— Я вешаю трубку.

— Не смей…

Я нажимаю маленькую красную кнопку, прежде чем испустить тяжелый вздох и сунуть телефон в задний карман.

— Срань господня. Он невозможен, — говорю я, задаваясь вопросом, как быстро моя футболка сможет высохнуть на этом палящем солнце.

— Он невозможен? — Бекс смеется. — Ты смотрелась в зеркало в последнее время? Только что идеальный парень пригласил тебя на свидание, и ты ему отказала. Что, черт возьми, с тобой не так? Я думала, ты в своей эре “Кто, блядь, такой Айзек?”

Я морщусь, когда мы находим дерево, дающее достаточно тени, и опускаем свои задницы на покрытую листьями траву.

— Я имею в виду, что, возможно, я уже не совсем в своей эре “Кто, блядь, такой Айзек?”.

— Что? — ворчит она, вскидывая голову, и ее медово-карие глаза останавливаются на мне. — О чем, черт возьми, ты говоришь? Весь смысл нашей ночи в “Vixen” заключался в том, чтобы ускорить твою детоксикацию. Какого хрена, Аспен?

— Ах, черт, — бормочу я, чувствуя себя дерьмовым другом из-за того, что скрыла это от нее, но я слишком хорошо ее знаю, и если она думает, что единственная причина, по которой я не согласилась на свидание с Харрисоном, это то, что я не могу забыть Айзека, то она не сдастся. Черт, да я даже не стала бы отрицать, что она обманом попытается вынудить меня встретиться с ним. — Обещаешь, что не будешь психовать?

— А? Что ты мне недоговариваешь?

— И ты должна пообещать, что никогда даже шепотом не скажешь об этом Остину, потому что он буквально убьет меня.

— Клянусь Богом, Аспен, если ты не поторопишься и не расскажешь мне, что, черт возьми, происходит, я засуну свой кулак тебе во влагалище, вырву яичники и буду таскать тебя за них по кампусу.

Я начинаю нервничать сильнее, но, хотя она и не пообещала ничего не говорить Остину, мне не нужно беспокоиться об этом. Она будет хранить этот секрет до конца своей жизни.

— Ты помнишь ту ночь, когда мы ходили в "Vixen"? — начинаю я. — И я переспала с тем самым парнем в темной комнате?

— Дааааааа, — медленно произносит она.

— Так воооот… — я с трудом сглатываю, чувствуя, как у меня пересыхает во рту. — Оказывается, Айзек владеет этим клубом, и в темной комнате был не незнакомец.