Призрачная любовь (СИ)

— Если бы вам действительно нужен был бы метод, кто-нибудь из вас явился бы ко мне куда раньше. Возможно, сразу после исчезновения Пытливого, когда рассеялся дурман его манипуляций и спросил бы: "Доктор Курцер, возможно, вы подскажете, как у вас это получается?". Вы испугались сумасшедшего психиатра, возможно, вас остановили трудности, к которым все это могло бы привести. Но, полагаю, вам просто было удобно и так. Когда выяснилось, что доктор Курцер не вечен, вам стало страшно. На будущее, я ценю искренность, — с этими словами Иннокентий взглянул на Веру, и хранительница благодарно положила руку ему на плечо. — Если вы и дальше хотите считаться гостями в этом доме, не надо мне лгать. На ваше горе я читаю по лицам. Уходите и постарайтесь выглядеть достойно в следующий раз.

Вера вздохнула и, глядя на собирающихся пристыженных хранителей вдруг поняла, что следующего раза не будет. Иннокентий ударил по больному. Обрисовал разделявшую их с этими неумехами пропасть. Им никогда не дотянуться до гениального психиатра и даже не по способностям, а по душевной чистоте. Он, безусловно, поступил нечестно, манипулируя чувством вины во имя собственной выгоды. "Все мы не без греха", — с удивлением поняла Вера.

Спутник устроил этот спектакль, чтобы остаться в покое. Ему, вероятно, было противно помогать людям, мучившим его. Они, конечно, не заслужили снисхождения. Но именно поэтому Вера тут, должно быть, и была. Он, может, даже безотчетно позвал ее сегодня, чтобы возлюбленная его удержала от несправедливого решения. "Я не позволю тебе сбежать от ответственности", — подумала хранительница и, наклонившись к уху Иннокентия произнесла:

— А Люба?

Спутник поднял голову. На сей раз в его взгляде не было ни капли иронии, с Верой он был искренним и настоящим.

— Скажи мне, что с ней все будет нормально, — продолжила хранительница. — Ведь все они по их же словам шарлатаны и ты единственный, кто может помочь… Но я знаю, почему ты за нее не возьмешься. Напоминание о том, что мы теперь пара, сделает только хуже. Ее любовь…

— Это не любовь, — отрезал Иннокентий, а потом с силой растер виски. — Ты права…

— Остановитесь! — приказал хозяин психиатрам, которые уже возились в прихожей, надевая зимнюю одежду.

Иннокентий поднялся и прошагал к ним.

— У меня есть для вас дело. Сделка, — услышала Вера. — Я научу вас методу, но мне необходимо, чтобы вы позаботились о моей коллеге и начали как можно скорее, пока еще не поздно. Я буду подсказывать.

Ученикин остановился в проходе и стянул шапку. В первый миг Вере показалось, что он хотел с благодарностью пожать Иннокентию руку, но остановился.

— Что с ней? — вместо этого спросил он.

— Тяжелая депрессия с суицидальными наклонностями.

Общество психиатров заволновалось. Видимо, их напугала новость о самоубийстве.

— Она уже… — проговорил собеседник Иннокентия. — Она уже пробовала себя убить? Тогда, если я правильно понимаю, она в шаге от того, чтобы обернуться аномалией.

Хозяин покачал головой.

— Фактически нет. Но я считаю, что передозировка опиатами является неосознанной попыткой.

— Черт, — сорвалось у Веры с губ.

Так этот Пытливый покончил с собой, проиграв своеобразное противостояние Иннокентию? Неудивительно, почему любимому теперь не требовалось удовлетворение. Такая печальная судьба врага его, должно быть, многому научила. Вера почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот чем она сама едва не обернулась в свою первую ночь в больнице. Иннокентий ее вытащил. Чего же это ему стоило?

Дверь за психиатрами закрылась, а Веру все еще подташнивало. Коллеги Иннокентия обещали начать работу с завтрашнего дня. Неужели с Любой все было так плохо? Возлюбленный приблизился и, положив ей руки на плечи, заглянул в глаза. Вера отвела взгляд. Все-таки жутковато, что он читает по лицам.

— Переживаешь из-за того, что услышала?

Хранительница чувствовала, что он это спросит.

— Ты не думаешь, что это выглядит жестоко по отношению к ней? — призналась она. — Вера твердила ей, что вы друг другу предназначены и тут появляюсь я…

Психиатр усмехнулся.

— Люба верила в эти сказки, не включая голову. Она хотела, чтобы я ее спас. Любой ценой. Я был вроде ценного приза, который нужно было во что бы то ни стало присвоить.

Вера взглянула на него, поражаясь тому, сколь схожи в некоторых деталях были их истории.

— Ты даже отдаленно не представляешь, какая у нее пропасть в душе, — продолжил Иннокентий. — Она надеялась, что моя любовь станет искуплением, как твердила твоя предшественница. Но отрицая себя, невозможно полюбить кого-либо, по крайней мере, полюбить счастливо. Все что я видел в ее глазах — ненависть к себе и окружающим. С такой женщиной трудно существовать, не говоря уже о том, чтобы быть счастливым.

Иннокентий притянул к себе Веру.

— Это все еще не значит, что я не должен попытаться ей помочь. Я просто немного увлекся нашей головокружительной страстью, и позабыл обо всем. Мы прежде всего хранители. Спасибо, что напомнила.