Призрачная любовь (СИ)

Вера села за стол и положила руки на теплые керамические края посуды. Нет, она просто сходит с ума от мыслей о разлуке, которые вынуждена постоянно игнорировать — подумала она, глядя на Иннокентия. Какой-то садомазохизм, переплетение боли и наслаждения. Анника вообще понимала, что предложила им? Не лучше ли было заставить его уйти? Вера стиснула кружку. Она вообще нормальная раз о таком думает? Иннокентий лучшее, что случалось в ее жизни. Только почему он обречен был в скором будущем ее покинуть?

Психиатр сел напротив, и Вера дотянулась до его руки. Невозможно было насытиться его теплом впрок, точно так же как нельзя было надышаться перед смертью. Это были самые трудные в ее жизни отношения.

Иннокентий вынул наушники из ушей и взглянул на спутницу.

— Как дела? — спросил он.

"Нет, он просто не мог изменять с Ириной", — подумала Вера, глядя в его чистые глаза. Дома Иннокентий не носил очков. И все же…

— А что вы… что вы делаете на сеансах? — произнесла Вера. Ей нужно было знать.

Иннокентий посмотрел в сторону.

— Почему тебе вдруг стало интересно?

Унизительно было признаваться в таком.

— Просто хочу знать, — уставившись в кружку, проговорила Вера.

Иннокентий вздохнул.

— Я позволил им влезть себе в голову, — он улыбнулся. — Да, я девяносто лет такого не делал, с тех пор как этот академик духовных наук, Пытливый, пытался изучать меня. Думал, никогда больше на такое не пойду.

Такие новости Веру совершенно не порадовали. До этого момента она думала, что была единственной, кому Иннокентий открыл душу. В действительности она просто была первой за долгое время…

— Ты… — Иннокентий крепко сжал ее пальцы — догадался. — Вер, это не имеет ничего общего с близостью. Просто способ обучения. На то, чтобы они пришли к этому самостоятельно даже под моим руководством понадобятся годы, а… Любе нужна помощь сейчас. Я не располагаю такими ресурсами. Все, что я могу это передать им свой опыт, прямо вложить в головы. У парней получается плохо, а вот Ирина оказалась очень чувствительной. Она единственная, кто сможет сравниться со мной в будущем… Вер?

Иннокентий коснулся ее подбородка пальцем и немного приподнял голову.

— Ты что мне не веришь, а? Давай начистоту.

Вера вздохнула.

— Зачем тебе тайны? — озвучила она.

Иннокентий откинулся на спинку стула. Понял. Он шумно вздохнул.

— Я не собираюсь скрывать от тебя это вечно, — произнес он. — Просто еще немного терпения… мне не нужна другая женщина. Ты мне веришь?

Вера нерешительно кивнула. Она хотела верить. Очень.

Последняя неделя апреля вышла смазанной. Тень недоверия, словно черная кошка, проскользнула между влюбленными, и отныне все было как-то не так. Это заметил на пробежке даже хирург, и все время напряженно молчал, хотя обычно заткнуть его было трудно.

Наступило первое мая. В Москве окончательно сошел снег. Оголтело в синем небе пели птицы и пестрела трава. Было хорошо. Вера искренне радовалась обновлению природы, даже не смотря на недавние события. В этот день они оба с Иннокентием договорились взять увольнительные и выбраться на пикник в парк, чтобы разделить с горожанами советский праздник. Психиатр никогда не отмечал День Труда, и Вера собиралась приобщить его к шашлыкам на природе. Это немного не отвечало его утонченной натуре, но зато было именно тем теплым воспоминанием, которое связывало хранительницу с давно оставленным домом и ранним безмятежным детством.

Они привыкли быть искренними друг с другом, и Вера уже не боялась того, что какая-то ее часть может не угодить спутнику. Она возлагала на этот день большие надежды. Они с Иннокентием поговорят по душам и все исправится. Из-за этого Вере пришлось менять планы. Поначалу, влюбленные хотели взять с собой Леру, Арину и Виктора. Теперь же хирург с семейством отправился в другое место. Но это его не огорчило. Кажется, хранитель в освободившееся время собирался встретиться со своей огромной армянской семьей — старушка-мать, принявшая внучку и правнучку как родню, пригласила своего благодетеля на свадьбу какого-то родственника.

И вот в назначенный день Иннокентий исчез. Вера проснулась одна в холодной постели. Ветер раздувал занавески в спальне. Хранительница поднялась и не находила себе места до десяти часов утра. Телефон Иннокентия не отвечал. "Что если он ушел?" — билось в груди. Вера ощутила пустоту и тут открылась входная дверь.

— Прости, я не заметил, что ты звонила, — проговорил психиатр. — Был в своих мыслях.

Лицо у него было сосредоточенным и бледным.

— Что случилось? — среагировала Вера.

Тогда Иннокентий прошагал в спутнице, поймал ее руку, и хранительница ощутила пальцами маленькую железную вещь, которую он теперь зажимал в ее ладони. Кольцо.

— Что это? — пробормотала Вера.