Призрачная любовь (СИ)

Вместо ответа Иннокентий посмотрел ей в глаза и пол выскользнул из-под ног. Ах, зря она тогда с такой завистью говорила о том, что он позволяет Ирине залезать себе в голову! Дар Иннокентия в чем-то был безотчетно жутким. Это была нехорошая, выстраданная сила, сопряженная с болью, когда приходилось наизнанку выворачивать душу. Вера собралась с духом. В конце концов, именно она недавно намекнула, что ей требуется подтверждение честности.

Вера увидела старое московское кладбище. Белела стена монастыря. Иннокентий шагал вдоль ряда оград. Вилось по ветру его легкое весеннее пальто, извивался шарф. Вера читала на надгробьях полустертые фамилии.

У некоторых могильных плит сидели похожие на облачка полупрозрачные тени. Едва они замечали психиатра, то вскакивали и бросались навстречу, но, неспособные выйти за края ограды, просто тянули к нему руки. "Хранитель", — отдавалось как эхо со всех сторон, и Вера поняла, отчего они с Иннокентием никогда не бывали около кладбищ. Эти места, должно быть, были вотчиной стражей, тут собирались неупокоенные духи, которых бессмертные должны были блюсти. Явление хранителя всех переполошило. Они наперебой просили себе милости, должно быть, видя в нем долгожданный шанс.

Но психиатр прошел мимо, бросив: "Я не к вам".

В дальнем углу была расположена старая, поросшая мхом могила. Надгробный камень почти наполовину врос в землю. Однако она не выглядела запущенной. За ней словно кто-то ухаживал. На плите еще можно было разобрать фамилию "Курцер" и дату 01.06.1909. Это была его могила. Чуть выше было выбито имя дяди Иннокентия, погибшего в тысяча девятьсот двадцать втором году.

На маленькой каменной скамейке сидела сгорбленная женщина, одетая в древнее траурное платье. Голову ее скрывал черный кружевной платок. Тонкие белые руки с длинными изящными пальцами она сложила на коленях и сидела недвижно словно статуя. Над могилой выросло большое дерево и теперь на тонких коричневых ветвях березы распускались первые почки. Ветер шевелил эти древесные плети, бросал в лицо даме, но та не двигалась.

Иннокентий встал позади нее и тогда только кладбищенские духи угомонились, увидев истинную цель хранителя. Теперь они смотрели с завистью на эту одинокую женщину.

— Черная вдова, — произнес психиатр и Лиля обернулась.

Лицо ее было таким же бледным и худым, как и руки. Первым безотчетным движением она отодвинулась, а потом встала, и словно не веря своим глазам, осторожно прижала почти прозрачные пальцы к щеке мужа. Иннокентий поморщился и поймал ее руку, аккуратно опустив.

— Больше никогда ко мне не прикасайся, — сказал он и Лиля потупилась.

— Зачем же ты здесь тогда, Гриша? — ее голос был не громче шепота ветра, но все же отчетливо различим. — Я столько ждала. Сколько я уже тут просидела?

Психиатр несколько мгновений молча рассматривал ее.

— Я мертв сто семь лет, — наконец ответил он, отрешенно глядя перед собой. — Если ты погибла в Революцию, то не больше девяносто девяти. Почти век.

В этот миг Лиля бросилась к нему, но остановилась, так и не осмелившись притронуться к мужу, видимо, вспомнив о его недавних словах.

— Ты… — заговорила она. — Ты всегда был таким хорошим. Я знала, что небеса о тебе позаботятся. Ты просто ангел, Гриша… Ты действительно заслуживаешь называться хранителем. Я сделала страшную вещь. Прости меня. Я выплакала тут все слезы, жалея о нашей с тобой участи. От меня осталась только тень…

Губы психиатра дрогнули, так словно он заставил себя слушать эти слова.

— Мне не нужны извинения, — голос Иннокентия был по-прежнему холоден.

Лиля удивленно посмотрела ему в глаза.

— Я пришел за другим. Дай мне свободу.

Лиля на миг нахмурилась, сведя брови, а потом проследила взгляд супруга. Он указывал ей на обручальное кольцо. Лиля безотчетно тронула правую руку.

— Тебе… нужно… оно? — по словам выдохнула тень.

Иннокентий кивнул.

— Ты нашел себе… другую? — сейчас Лиля напоминала удивленную девочку.

— Это неважно, — ответил супруг. — Я хочу, чтобы мы оба ничем больше не были связаны. Ты знаешь, Лиля, что только получив мое прощение сможешь отправиться дальше. Это… цена.

Лиля неуверенно взялась за кольцо и, взглянув на супруга, неожиданно выдохнула:

— Ты лучшее, что было со мной, Гриша.

— Новая жизнь не стоит этих амбиций, — отчеканил тот. — Ты получишь ее, только если признаешь, что больше мне не жена.

Лиля взглянула на скамейку, в глазах ее сквозило отчаяние, было видно, сколь сильно мертвой актрисе надоел ее бессменный пост. Единым движением она сняла кольцо с пальца и протянула его Иннокентию на раскрытой ладони. Психиатр на какое-то время задержал собственную руку над кольцом, а затем решительно схватил украшение.

— Я должен сказать тебе последнее. В новой жизни, Лиля, тебя ждет невзаимная любовь. Эта не моя прихоть, это высшие силы пошлют тебе в расплату за то, что в этой жизни ты так обошлась с чужими чувствами.

Лиля передернула плечами.

— А теперь иди, — сказал ей Иннокентий, положив кольцо в карман. — Ты получила прощение и теперь свободна.