Призрачная любовь (СИ)

Наутро Вера зашла в реанимацию. Ей нужно было попрощаться с докторами, в конце концов, именно эти люди учили ее весь год, работали бок о бок, обедали, сплетничали, чаевничали и даже засыпали.

"Когда я очнусь, именно такой я и хочу быть" — сказала себе Вера, открывая двери отделения: "Я хочу стать настоящим врачом".

Вера использовала последнюю собственную увольнительную, чтобы сходить в магазин и пришла в ординаторскую с пакетами, полными продуктов.

— Что это за пир горой? — просил Михалыч, застывший в дверях.

Выглядел он бледнее обычного. В последнее время реаниматолог сторонился Веры. Но вот сегодня, он будто бы обрел прежний кураж. Вера обернулась.

— Это прощальная вечеринка. Я ухожу.

Заведующий выглядел обескураженным.

— Я думал, ты останешься у нас.

Вера покачала головой.

— У вас было замечательно, но пора и честь знать. Я закончила ординатуру.

Михалыч кивнул. До него только дошло. Вера без слов кинулась заведующему на шею и выдохнула в ухо.

— Я вас не забуду! Постараюсь не забыть… И помните, когда у вас выдастся сложное дежурство, вы не одни. У больницы есть хранители, они борются за каждого из нас.

Вера отпрянула и взглянула на часы.

— Мой поезд в Тобольск уже скоро.

— Едешь поднимать сельскую медицину? — крякнул Михалыч, садясь за стол.

— Кто-то же должен это сделать, — улыбнулась Вера.

— Ну, не пожалей только.

Застолье было коротким, потому что Вера предупредила, что спешит. Ей не хотелось долго прощаться. Михалыч проводил ее до дверей. Вера долго смотрела на его руку. Как-то странно он ее держал.

— Вы… к врачу сходите, — посоветовала хранительница, перед тем как закрыл дверь. — Как бы это не были первые признаки инсульта.

Реаниматолог только усмехнулся.

— Я горбатую еще долго не пущу на порог.

Дверь захлопнулась с железным лязгом, и Вера собралась с духом. Это было очень страшно, возвращаться в свое тело.

У дверей корпуса ее встретили другие хранители. Пришел даже Иваныч. Шли молча. Они так и завалились в нейрореанимацию всей толпой, как консилиум. Вера с неприятным чувством смотрела на свое похудевшее, бледное тело. Сейчас казалось, что в ней совсем не осталось той красоты, которая кружила головы мужчинам. Из горла торчала трахеостомическая трубка. За Веру дышал аппарат. Повсюду катетеры и датчики. Монитор пишет ЭКГ. Она тысячу раз видела это на других пациентах, но смотреть на себя было жутко.

— Если бы ты не вернулась в течение этой недели, — произнесла Люба. — То умерла бы от вентилятор-ассоциированной пневмонии. Она уже начинается. Живому телу нужно двигаться и самостоятельно дышать.

Вера кивнула.

— Но мы этого не допустим, — произнес Михаил Петрович. — Как только Люба сделает свое дело, я тебя подлечу. Я постараюсь оживить нервы и мышцы насколько это возможно, чтобы ты как можно быстрее встала на ноги.

— Спасибо.

Хирург крепко обнял Веру.

— Я просто за тобой пригляжу, пока ты будешь здесь, — пообещал он. — Так что если кто-то принесет к твоей постели цветы, знай, это был я.

Надя нежно тронула Верину руку, новый психиатр просто грустно улыбнулся ей, проговорив:

— Мы все будем рядом.

Вера села на свою кушетку, чувствуя, что готова заплакать и взглянув на людей, которые за эти девять месяцев сделались ей самыми близкими, сказала:

— Я готова. Мы чего-то ждем?

— Да, — вышел вперед Иваныч. — Твою смену.

Вера сложила руки на коленях и потупилась. Холодно. Сердце частит. Как перед операцией. Наконец хлопнула дверь отделения, послышались чьи-то тяжелые шаги. Мужские. В палату влетел Игорь Михайлович, заведующий хирургической реанимацией, в которой все девять месяцев проработала Вера. Он безумно оглядывался по сторонам.

— Похоже… — произнес реаниматолог. — Похоже, меня кондратий хватил. Все в глазах потемнело.

Вера закрыла лицо руками.

— Ну и дурак же вы! — вырвалось у нее. — Не суйте нос в недоступные людям тайны, я ведь вам говорила!

Михалыч сосредоточился на ее лице, словно одновременно узнавая и не узнавая свою ученицу. Вдруг он сел на пустую кушетку и упавшим голосом произнес:

— Значит, не откачали.

Вера подошла к нему и аккуратно взяла за руки.

— Послушайте, Игорь, — произнесла она. — Вы хотели знать, кто я такая. Теперь вы вместо меня станете хранителем. Это самая лучшая участь для врача, которую можно только желать после смерти. Оставляя свое место на вас, я уверена, что вы справитесь.

Прикосновение Любы было подобно электрическому разряду. Веру выгнуло дугой, и дневной свет исчез.

Глава 19. Дорога домой

Алиса не сразу пришла в себя. Сначала это были робкие проблески сознания. Попытки услышать голоса, собрать их в голове, ощутить смысл. Это давалось трудно. Потом она старалась шевелить пальцами, открывать веки и только когда ей удалось перевернуться, свалив с себя одеяло, врачи, наконец, поверили в то, что она вышла из комы. Где-то неделю Алису снимали с аппарата ИВЛ. Но какое же это все-таки было радостное чувство, когда она поняла, что может дышать сама!