Призрачная любовь (СИ)

— Пошла ты к черту! — рассвирепела Вера, вспомнив про свою функцию при больнице. — У меня человек в критическом состоянии поступил! Какой Минздрав?! Мне сейчас не до него!

И захлопнула дверь. Так Вера осталась один на один с реанимацией, что было еще хуже озверевшей дочери Петровой. Но ведь преступно было трусить, когда на кону стояла чья-то жизнь. Звонки в дверь не прекратились, вскоре они сменились стуком.

Врачи скорой вкатили больную, и ординатор машинально расписалась в сопроводке, который подсунула ей фельдшер.

— Жить будет? — поинтересовалась женщина в синей форме.

— Не знаю, — Вера совершенно не лукавила на счет прогноза.

Хуже было то, что ординатор совершенно не понимала, что ей делать. Благо все на себя взяли опытные сестры. Вера только проверила, что есть дыхание и сердцебиение, как девушки покатили пострадавшую в палату и начали оперативно крепить датчики. Врач скорой тем временем отчитывался — нашли на улице без сознания, бригаду вызвали прохожие.

— Вер Пална! — раздался из палаты напряженный голос сестры, и хранительница сорвалась с места.

Скоропомощная бригада ретировалась, хлопнув тяжелой железной дверью отделения и оставив Веру один на один со смертью. Хранительница мучительно посмотрела им вслед, но так и не решилась просить помощи. Ей было бы невыносимо стыдно увидеть удивление на лицах этих людей, смешанное с брезгливостью. Вскоре девушка об этом пожалела. Реаниматологи не стеснялись звать друг друга, когда происходило что-то нехорошее. Человеческая жизнь слишком большая цена за собственные амбиции. В отделении врачи эту истину чувствовали кожей, в отличие от новой хранительницы.

Что это именно оно, предагональное состояние, Вера поняла, взглянув на пациентку. Дыхание редкое, поверхностное. По монитору давление держится едва-едва. Дрожащей рукой черкнув в листе назначений кардиотоники и обезболивающее, Вера уставилась на кушетку.

— КЩС! — распорядилась она и тут же поняла, что слишком плохие придут газы, если прямо сейчас же не умножить реанимационные усилия.

— Вера Павловна, ставить трубу? — подсказала медсестра уверенным тоном, вопросительная интонация была тут только для вежливости.

И хранительница вышла из оцепенения.

— Да. Клинок! — решилась она.

Интубация прошла на адреналине, который теперь в избытке плескался у Веры в крови. Но давление пациентки не поднималось, пульс едва бился на сонной артерии, женщина становилась мраморной — уходила. Вера в ужасе глядела на дело своих рук. Что-то не так. Она что-то упустила.

Сестра указала на странно раздувшуюся грудную клетку пациентки.

— Вер Пална…

Хранительница сорвала с шеи фонендоскоп и прижала раструб к груди больной, вставив оливы в уши. Справа слышно как дышит легкое, раздуваемое машиной, выкрученной на жесткие параметры. Слева глухо… Медленно в голову втекло: пневмоторакс! Должно быть, сломаны ребра, одним из осколков прошило легкое, оно вспороло бронхи или бронх, достаточно большой для того теперь в плевральную полость активно утекал воздух. Подключив ИВЛ, Вера усугубила значение траматического дефекта. Если тут же не проткнуть грудную клетку и не поставить дренаж, женщина обречена. Надувающаяся воздушная подушка в одной из плевральных полостей уже сдавила раненое легкое, и оно не дышит, еще немного и сердце съедет из середины груди в сторону меньшего давления, передавятся или перекрутятся магистральные сосуды, сожмет здоровое легкое. Встанет кровоток.

— Набирай дежурного хирурга! — крикнула Вера сестре.

— Делайте рентген, — распорядились на том конце провода безраличным тоном.

— Какой на хрен рентген! — разозлилась Вера. — Она у меня надулась как воздушный шарик! Я своими глазами вижу, что это пневмоторакс!

— Я не могу! У нас на столе дал остановку перитонит! Качаем!

На заднем фоне было слышно, как кто-то командовал реанимационными мероприятиями.

— Черт, — опустившимся голосом выдохнула Вера.

— Зови из приемного! — на этом звонок оборвался.

В следующий миг Вера подумала о Викторе. Бесконечно долго тянулись гудки в трубке. И тут она поняла: хирург после дежурства. Вероятно, телефон на беззвучном или вообще в зоне недосягаемости.

Вера выбежала в приемное и пронеслась мимо родственницы Петровой так быстро, что та не успела открыть рта, как хранительница была уже за поворотом. В кабинете хирурга было пусто.

— Отошел перекурить, — сообщила сестра.

— Звони ему! Сейчас же! — рявкнула Вера.

Женщина смерила хранительницу недоверчивым взглядом и медленно, неохотно стала нажимать кнопки на телефоне. Вера чувствовала, как кровь у нее стучит в висках, пока медсестра смотрела перед собой в пространство.

— Не отвечает что-то, — наконец резюмировала женщина.

Тут только медики обратили внимание на звук вибрации, доносившийся из кармана белого халата, оставленного у входа на крючке.

— А! Ясно. Он его забыл, — вздохнула медсестра.

Вера вылетела за дверь. Оставалось последнее средство. Она набрала Иннокентию.

— Мне нужна помощь! — заорала в трубку хранительница, когда услышала в ответ спокойное "Да?".