Призрачная любовь

Лена казалась себе безвольной тряпичной куклой. Она лежала в его руках, глядела ему в глаза, и растворялась без остатка в трех чувствах: влечения к этому непонятному устрашающему существу, ужасу перед собственными чувствами и сжигающему душу любопытству.

— Не верь тому, кто скажет, что умирать не страшно, — шептали его губы. — Что умирать не больно. Смерть — иная грань, не схожая с границей между Сном и Явью. Переходить её всегда мучительно. — страстно прошептал призрак. — Свечи, вода и кровь! — какими красивыми они мне когда-то казались. Лежать и смотреть, как кровь смешивается с прозрачной водой, не страшно. Страшно просыпаться, когда болят руки. Страшно очнуться в мутной окровавленной грязи. В доме, в котором стены покрыты алой плесенью, подозрительно напоминающей растерзанную, трепещущую плоть. Страшно жить в плесени, распространяющейся, разрастающейся по всему дому, как раковая опухоль. Смерть — не игра. За облаками нас не ждет ничего, — только тьма. И холод бесконечности. Зазеркалье оборачивается душным деревянным ящиком, из которого не выбраться. Лишенный жизни и плоти, ты продолжаешь томиться. Продолжаешь чувствовать голод, жажду, желание, боль. Но нет им утоления, — как нет конца. Таково зазеркалье. Таков правдивый ответ на твой вопрос.

Лена вздрогнула, заметив, как глаза призрака поменяли цвет, потеряли насыщенную черноту. Стали белесыми, словно у слепца. В бесцветном пятне радужной оболочки расширенные зрачки казались особенно большими, делая взгляд пустым, безумным и голодным.

— О, Господи, — выдохнула девушка, отшатываясь.

Сухой, желчный, насмешливый хохот постепенно растворился в воздухе, медленно затихая.

Все исчезло.

Лена сидела на полу, чувствуя, как саднит ободранная на бедре кожа. Красные шторы, окаймляющие окно, пропускали в комнату рассвет.

В дверях с побелевшим лицом стояла Татьяна.

— Лена! — всплеснула руками подруга. — Да что с тобой?!

— Мне кажется, я схожу с ума, — ответила она и, как раненая кошка, вытянулась на полу, щекой ощущая неровную шершавость ковра.

Наконец понимая, что должна чувствовать рыба, вырванная из воды резким движением беспощадного рыбака.

Глава 7 Любовь с призраком

Целую неделю Лена боролась с искушением вернуться. Вернуться и либо разувериться, либо до конца убедиться в существовании пригрезившегося призрака. Она честно пыталась занять себя, но все прежде любимые ею занятия, занятия, что казались увлекательными, теперь утратили всякий смысл. Мысли, стоило на секундочку ослабить за ними контроль, упрямо возвращались к одной и той же теме: "Адам, Адам, Адам!".

Квартира на пересечение улиц Чичканово и Советской, влекла обещаниями неизведанных тайн. Чудилось, стоит легонько толкнуть дверь, как без труда откроется доступ к секретам мироздания.

То, что за дверью мог притаиться не ангел, а монстр, нисколько не уменьшало желание сделать это простое движение — толкнуть.

"И день тосклив как накануне празднеств

Когда обновка сшита, а надеть

Не велено ещё"…

Призрак, полуночное видение было сродни фантазии. Он был прекрасен, был загадочен, имел темное прошлое. Что ещё нужно юной неопытной девушке, чтобы без оглядки влюбиться в собственные мечты? Любопытство, страсть к неизведанному и неизвестному, свойственные многим живым мыслящим существам, были сильными противниками, которых не так-то легко победить. Лена даже не пыталась. Она "сдалась" без боя.

По истечении недели с той памятной ночи девушка, трепеща, все же перешагнула порог роковой квартиры.

Как часто бывает, что фантазии, перекочевавшие в разряд "реальность", теряют свою позолоту? Так случилось и на этот раз. Остался длинный коридор, наполненный недобрыми тенями. Остались лучи заходящего солнца. Осталась гнетущая, давящая на нервы, тишина. И замирание сердца, — то ли со страха, то ли от предвкушения чуда. А вот предвосхищение чуда пропало.

Было холодно. Ноздри улавливали неприятный запах застарелой плесени, частенько витающий в помещениях с повышенной влажностью, если туда долго не заходят люди и свежий воздух.

Лена остановилась на пороге "красной" спальни:

— Адам? — тихо позвала она.

Затаившись, вслушивалась и всматривалась в окружающую её обстановку.

Ничего не происходило.

Было тихо. Так тихо, что затишье начинало действовать на нервы.

Когда Лена уже готова была смириться с мыслью, что встреча с Адамом ей просто приснилась, по комнате пронесся знакомый порыв ледяного ветра, сопровождаемый легким перезвоном, — будто где-то далеко-далеко звенело с десяток крохотных серебряных колокольчиков.

Воздух густел, приобретая новые свойства, становился видимым и текучим, словно потоки ниспадающей воды. Одни воздушные "потоки" накладывались на другие, создавая иллюзию, будто вокруг искрятся тысячи блесток. Голова и веки девушки тяжелели. По рукам забегали мурашки. Маленькие волоски, наэлектризовавшись, встали дыбом.