Призрачная вспышка

На мгновение он задумался об этом, но растущий страх дженази вытолкнул эту мысль из его головы. Огненные Истребители толкались, спотыкались и хватались за оружие, отступая от Аласклербанбастоса. Дрейки визжали и шипели. Аот должен был доказать, что он все контролирует, прежде чем вспыхнет настоящая паника.

 Он пошел к дракону той же походкой, с какой хозяин подходит к надрессированной собаке. Ну, или он хотел, чтобы драколич был надрессированной собакой.

- Ляг. – Сказал Аот.

Искры шипели и сыпались с его ободранного, искалеченного, обугленного изуродованного тела, пахнущего в равной степени гнилью и молнией. Аласклербанбастос сверкнул взглядом… и остался на месте.

- У жрицы все еще есть твоя филактерия, - сказал Аот. - Она неоднократно доказывала, что знает, как ей пользоваться. Неужели нам действительно нужно наказать тебя снова?

- Я бы хотел, чтобы ты это сделал, - сказал Гаэдинн. - Мне всегда приятно видеть это.

Его сырое, склизкое лицо и остекленевшие, запавшие глаза были маской ненависти, но, тем не менее, драколич опустился на землю.

* * * * *

Кхорин вцепился Праксасаландосу в спину. Каждый раз, когда дракон делал шаг, он толкал дварфа и причинял ему боль, но не так сильно, как если бы Кхорин сам пытался ковылять на собственных ногах, или если бы он вообще мог это сделать. От удара об стену он получил несколько синяков и. возможно, даже сломал пару костей. Но в бою Кхорин не чувствовал боли и травм, зато они настигали его после.

Ртутный дракон спустился в углубление в гранитном полу. Это толкнуло дварфа еще сильнее, из-за чего боль пронзила его, заставив зашипеть.

Праксасаландос повернул голову, чтобы посмотреть на врага. Порез на его шее, наконец, зажил, но все еще выглядел как неприятная рана.

- Мне очень жаль. - Сказал дракон. Хотя его бас выделялся бы среди голосов многих людей и дварфов, у него был достаточно высокий для дракона голос, а нотки вины в его словах говорили о том. Что он действительно чувствовал себя виноватым.

 - Все в порядке, - сказал Кхорин. - Если бы у нас был настоящий паладин, а не этот шарлатан, он мог бы нас исцелить. - Чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он громко и притворно кашлянул, что вызвало реальный приступ кашля. Его легкие, горло и нос все еще болели от того, что он вдохнул немного драконьего яда, а глаза все еще горели и слезились от ядовитых испарений.

Медраш плелся рядом с Праксасаландосом, с высоко поднятым тускло светящимся мечом и звенящей на каждом шагу чешуей на затылке. Он фыркнул:

- Милость Торма лучше всего утешает добродетельных. Это означает, что злобным наемникам не повезло.

Кхорин усмехнулся, а потом пожалел об этом, потому что это тоже было больно.

Как это часто бывает, легкомыслие Медраша оказалось мимолетным.

- Ты знаешь, я помогу тебе, как только моя сила восполнится - сказал он. - Или если мы раньше доберемся до наших друзей, это смогут сделать целители. - Он повернул голову и хмуро посмотрел на дракона. - При условии, что они все еще живы.

 - Клянусь вам, они в порядке, - сказал Праксасаландос. - Я не мог беспокоить их и преследовать вас одновременно. Если они не сбились с правильного пути, ты мы скоро встретимся с ними.

Медраш хмыкнул.

Дракон вздохнул.

- Ты все еще не мне доверяешь мне, паладин?

- До недавнего времени ты пытался нас убить. – Вмешался Кхорин.

- Я знаю, - сказал Праксасаландос. - Я заслуживаю вашего сомнения и презрения. Но я был под чарами. Сэр Медраш, вы знаете это лучше, чем кто-либо другой, поскольку именно вы освободили меня.

- Как магия завладела тобой? - спросил Кхорин.

- Должно быть, это как-то связано с тем, что Бримстоун объяснял нам правило Большой Игры. Как только я услышал его, то тут же будто бы потерялся.

- А без этого трюка всем было бы наплевать? - спросил Медраш. Свет внутри его клинка превратился в едва заметный след бледного блеска.

Праксасаландос заколебался.

- Я этого не говорил. В своей холодной и эгоистичной манере ксорвинтаал прекрасен. - Его голос приобрел мечтательный оттенок. - Очарователен. Несколько уровней Игры. Тонкость. Многие драконы поддались соблазну и без принуждения. Но не я! Я поклоняюсь Бахамуту, да ослепит он меня и подрежет мне крылья, если я лгу.

- Ты можешь доказать свои слова, - сказал Медраш. - Но делом, а не другими словами.

- Просто скажи как. - Попросил Праксасаландос.

 - Сначала, - начал драконорожденный, - отведи нас к Гестаниус.

 - Конечно.

 - Во-вторых, помоги нам застать её врасплох при самых выгодных обстоятельствах. Она все еще думает, что ты все еще верный слуга. Ты можешь заманить ее туда, где мы сможем победить её.

Праксасаландос снова заколебался, и Кхорин подумал, что знает, почему. Гестаниус, вероятно, была достаточно хитра, чтобы разглядеть обман, и к тому же и намного сильнее ртутного дракона. Если она поймет, что ее предполагаемый помощник пытается предать ее, Пракс вряд ли выживет.

Но после удара сердца он сказал:

- Хорошо. Я сделаю и это, если это требуется, чтобы искупить вину.