Призрачные сердца

Ну, думал, больше нет. Я знал, как он защищал своих братьев и сестер, и я нанес удар ниже пояса, сказав все это дерьмо о Джейке. Намеренно или в целях самосаботажа, я до сих пор не знал. Когда гнев брал верх, я не в себе. Или, может быть, это когда я становился настоящим собой без этого притворного дерьма.

Когда я был подростком и мой отец отправил меня к психотерапевту, чтобы попытаться исправить мои проблемы с гневом, я разозлился еще больше из-за того, что они пытались изменить меня. Отнятие у меня той части, которая все еще злилась на смерть моей мамы и на то, что мой отец забрал меня к себе, было сделано в неподходящее время, поэтому я негодовал на терапию и до сих пор возмущался. Пытаясь решить эту проблему, мой отец создал еще одну — теперь я избегал общения с кем бы то ни было, потому что боялся, что они попытались бы исправить меня. Итак, я установил свою настройку по умолчанию как "быть мудаком по отношению ко всем окружающим".

Я принял душ, выпил кофе и починил стену. Затем я пошел в гараж и попытался починить двигатель старого "Доджа", срок сдачи которого истекал через неделю, но у него все еще куча дерьмовой работы, так как в последнее время я был рассеян и мало что успел сделать.

Пока я заделывал царапины на оригинальном бампере Dodge Coronet 1965 года выпуска — что само по себе чудо, — мои мысли все время возвращались к Фрейе и выражению боли на ее лице, вместо того чтобы восхищаться старой лошадью. То, как ее прекрасные медовые глаза на мгновение остекленели от сожаления и боли, а затем вспыхнули искрой ярости. На меня. Я мог вынести ярость, но не мог вынести, что она выглядела такой уязвимой, такой расстроенной.

Да, я мог бы это понять. Кроме Джастина и моей команды (еще один звон в груди), я никогда ни с кем по-настоящему не общался. До Фрейи. Вот почему я отослал ее прочь. Джейк прав, им всем лучше держаться от меня как можно дальше.

Когда я отвлекся на самобичевание, я слишком затянул винт, и бампер треснул. Черт! Этот мальчик пережил пятьдесят лет жестокого обращения, и теперь ему суждено умереть от моих грубых рук. Вот и все. Я бросил отвертку и встал. Я не мог влезть в это дерьмо с этой машиной, поэтому решил чем-нибудь отвлечься. Еда на вынос у Марины звучало как хорошая идея.

Неважно, что Фрейя могла быть там, поскольку они с Кайлой становились довольно близки. Неважно. Я бы сходил туда только за едой.

Я зашел в дом, чтобы переодеться, затем, на полпути, дважды подумал и мне захотелось дать себе пощечину. Какого черта я делал? Переодевался, чтобы отправиться в город? С каких это пор я стал таким слабаком? Рыча, я сорвал с себя чистую рубашку и натянул старую, заляпанную жиром. Лучше. Я здесь не для того, чтобы производить на кого-то впечатление.

По дороге в закусочную я пожалел, что не сменил эту чертову рубашку.

Я припарковался перед входом и заглянул внутрь, прежде чем войти. Я знал привычку Фрейи садиться на то же место, которое она занимала раньше, и выбирать ту же кружку, которую она уже использовала, поэтому я искал то же место у окна, где она сидела, когда я видел ее здесь в последний раз.

Она там. Сидела на том же самом месте, ела ту же самую еду. По-моему, они называли это "Одинокий Курт". Ну, она не ела, а скорее играла с едой. Она явно в отвратительном настроении, уголки ее губ опущены. Я внимательно наблюдал за ней, ожидая знака, что мне делать дальше.

И я понял это очень быстро. Моя мачеха пошла по тротуару к закусочной, и это сигнал мне уходить. Я еще раз посмотрел на Фрейю, и на ее лице появилась улыбка, потому что Кайла теперь сидела за ее столиком и явно болтала без умолку. Хорошо. Это тот знак, который мне был нужен — что с ней все в порядке и она счастлива без моего присутствия, так что я мог оставить ее в покое.

Я завел свой грузовик и уехал.

Дома я открыл бутылку старого скотча, купленного в те времена, когда я еще уважал себя. Янтарная жидкость обожгла мне горло и смыла чувство вины. Чем больше я пил, тем меньше чувствовал вину. Итак, я пил больше.

Давным-давно я выбросил стакан и начал пить прямо из бутылки. К тому времени, как я понял, в чем дело, мой мозг превратился в кашу, и я, спотыкаясь, добрался до кровати, надеясь, что сегодня ночью мои постоянные кошмары оставили меня в покое.

Я и не подозревал, что столкнулся с кошмарами другого рода. Другого рода, в которых некая симпатичная беглянка пыталась сбежать от преследующих ее демонов, но у нее это никогда не получалось. В моем кошмаре тот, кто преследовал ее, находил ее каждый раз, и я мог только стоять там, застыв, неподвижный, неспособный сделать что-либо, чтобы помочь.

Я проснулся весь в поту. Мое дыхание затруднено, как и всегда после приступов.

Казалось, ее испуганное лицо, когда к ней протянулась рука и оттащила ее от меня, навсегда осталась бы отпечатком на внутренней стороне моих век. Я содрогнулся при мысли о том, что нечто подобное могло случиться с ней где угодно, только не в моих кошмарах.

Черт, я не мог предвидеть, что это произойдет — она так глубоко запала мне под кожу, и всего через несколько дней.