Куинн пришлось приложить все свои усилия, чтобы не рассмеяться. Всем, кто нанимал Туве, должно было быть хорошо известно, что во время нанесения усилителя вовлечь ее в разговор практически невозможно. Королевство могла осадить армия, а она бы этого не заметила, пока клиент не попытался бы встать.
Снова скрипнула половица, и Куинн притворилась, что разглядывает окружающие ее полки с зельями, держа при этом всю лавку в поле зрения с помощью зеркала. На мягком кресле рядом с другим окном в левой части комнаты сидела маленькая девочка. Ей было не больше двенадцати, и она постукивала каблучками туфель о пол, пока ждала. Губы побелели оттого, что она крепко сжимала их, скорее всего, потому что ей велели вести себя тихо. Сложив руки на коленях, она пялилась на пол и ерзала на месте. Под туфлей снова скрипнула половица, и она бросила обеспокоенный взгляд на Куинн.
Куинн слегка повернула голову, чтобы спрятать лицо, на случай если девочка бросит взгляд на зеркало.
– А затем я сказала: «Идиот, ты хоть понимаешь, с кем говоришь?» А он даже не ответил. Представляете? – фыркнула женщина и заерзала в кресле.
Когда блондинка пошевелилась, Туве дернулась. Сработали стремительные, как молния, рефлексы опытного мастера по усилителям, и она подняла небольшое жужжащее устройство, которое прежде пряталось за ее плечом. Оно представляло собой несколько дюжин крошечных перьев, скрепленных вместе золотом. На кончике блеснули зеленые чернила, и капелька их упала на предплечье женщины.
– Прошу, не двигайтесь, – Туве схватила свежее полотенце, лежавшее у нее за спиной, и стерла чернила с кожи. – Я понимаю, что вам неудобно, но мы уже почти закончили.
– Это больно, мама? – спросила маленькая девочка, очевидно, больше не в состоянии хранить молчание.
Женщина сердито посмотрела на ребенка. Девочка испуганно втянула воздух, как будто ее застали за кражей печенья.
Куинн нахмурилась.
Туве невозмутимо подняла глаза на девочку и улыбнулась.
– Зависит от того, куда наносить усилитель, милая. Здесь, на предплечье, почти не больно, – указала Туве на незаконченный рисунок цветка на руке женщины. – Но здесь будет очень чувствительно, – поднесла она иглу к внутренней части локтя женщины и подмигнула.
– Потрясающе, – прошептала девочка.
– Да, – сухо произнесла женщина. – И мне бы хотелось, чтобы вы закончили сегодня, пожалуйста.
В уголках глаз Туве появились морщинки, когда она попыталась сдержать улыбку, и она просто кивнула.
Куинн изучала полки с зельями вдоль стены, чтобы чем-то себя занять, пока Туве не закончит – и чтобы удержаться от того, чтобы раскрыть свою личность и научить эту женщину манерам. Напротив каждой партии пузырьков стояла небольшая табличка, надпись на бумаге была выполнена аккуратным почерком Туве.
Девочка застучала пятками по полу. Все еще сидя в кресле, она наклонилась поближе к усилителю, хоть и находилась в добрых трех метрах от него.
– Что вы рисуете?
– Маиза, серьезно, – отчитала ее женщина.
– Все в порядке, – Туве убрала за ухо выбившуюся прядь и вернулась к работе. – Твоя мама попросила мак, и я нарисовала его специально для нее. Это родовой символ твоего отца. Ты об этом знала?
– Да! – широко улыбнулась девочка. – Он олицетворяет верность короне.
Девочка тихонько потянула себя за кончики волос.
– Вы можете нарисовать, что захотите? Или каждый раз приходится использовать один и тот же рисунок?
– Хороший вопрос! – Туве улыбнулась и промокнула предплечье женщины полотенцем, закончив листок.
Куинн ухмыльнулась. Туве никогда не разговаривала со взрослыми во время работы, но, похоже, не могла сопротивляться очарованию и любопытству детей. Удивительно, что она до сих пор не вышла замуж и не завела парочку своих. Впрочем, у нее было еще полно времени, чтобы найти мужчину, который не заставит закрыть лавку.
Если бы кто-то попытался закрыть это место, Куинн бы позаботилась о том, чтобы этот человек передумал, – силой, если понадобится.