Призрачный маяк

Энни подтянула колени к груди и обхватила их руками. Она сидела на мостках. Странно, но за две недели на острове ей ни разу не стало скучно. Наоборот, время летело с бешеной скоростью. Пока она не решила, что им с Сэмом делать дальше. И есть ли у них вообще это будущее. Ей неизвестно было, какую ценность они представляли для друзей Фредрика. Не знала она и то, сколько они смогут прятаться на острове. Больше всего Энни хотелось остаться здесь. Но зимой это было бы слишком тяжело. К тому же Сэму нужно общаться с друзьями, с настоящими живыми людьми. Сэму нужно поправиться. Солнце и море ему помогут. Здесь они в безопасности. Все остальное пока может подождать. Со временем воспоминания о крови поблекнут.

* * *

— Как ты себя чувствуешь, любимая? — Дан обнял Анну сзади. Ей пришлось подавить импульсивное желание отодвинуться. Хотя ей удалось выбраться из темноты, вернуться к детям, все равно она пока не могла отвечать на чувства Дана.

— Все хорошо, — ответила она, мягко отстраняясь. — Только немного устала. Но я пока не ложусь. Хочу вернуть мышцам тонус.

— Каким мышцам?

Анна попыталась улыбнуться, но получилась только гримаса.

— Можешь забрать детей? — спросила она, наклоняясь, чтобы поднять с пола игрушечный автомобиль.

— Я возьму, — выхватил у нее из рук игрушку Дан.

— Не надо, я справлюсь, — отрезала Анна, но тут же пожалела, увидев выражение лица мужа.

Что с ней? Почему она перестала испытывать нежность по отношению к Дану? Ведь раньше она так его любила.

— Я не хочу, чтобы ты перенапрягалась, — погладил он ее по щеке.

Рука была холодной. И Анна подавила желание отбросить ее.

Как может она поступать так с Даном, который, как она знала, любит ее и которого она любит? Ведь он отец ее ребенка, которого они так ждали… Неужели со смертью сына умерли и ее чувства к Дану? Внезапно она ощутила усталость. Ей не хотелось думать сейчас о проблемах. Ей хотелось в тишине и покое ждать, пока дети вернутся домой.

— Заберешь детей? — повторила она.

Дан кивнул. Анна боялась поднять глаза на мужа, боялась увидеть в них боль.

— Тогда я прилягу отдохнуть, — сказала она, поднимаясь наверх.

— Я люблю тебя, Анна! — крикнул Дан ей вслед.

Она не ответила.

* * *

— Эй! — крикнула Мадлен, войдя в дом.

В квартире было неожиданно тихо. Они что, легли спать? Это было бы логично. Вчера они приехали поздно и все равно встали рано, чтобы пообщаться с бабушкой и дедушкой.

— Мама? Папа? — шепотом позвала Мадлен.

Она сняла туфли и пальто и на мгновенье остановилась перед зеркалом. Родители не должны видеть, что она плакала. Они и так из-за нее переживают. Как же Мадлен рада была снова увидеть родителей! Вчера они открыли дверь в пижамах, но, увидев, кто это, обрадовались. Дома было так хорошо, хоть Мадлен и знала, что это ненадолго. Она нигде не могла быть в безопасности. Особенно сейчас, когда Матте мертв. Втайне она надеялась, что когда-нибудь они смогут быть вместе.

Мадлен убрала волосы за уши и попыталась увидеть в своем отражении в зеркале то, что Матте видел в ней. Он говорил, что Мадлен красива. И она знала, что он действительно считает ее красивой. Это было видно по восхищению, с которым он смотрел на нее. У них было столько планов на будущее. И, несмотря на то что Мадлен сама приняла решение об отъезде, в глубине души она надеялась, что этим планам суждено сбыться…

Слезы подступили к глазам, и Мадлен подняла глаза к потолку, чтобы не разрыдаться. Сделав глубокий вдох, она смахнула слезы и пошла в кухню. Ради детей ей надо держать себя в руках. О Матте она будет горевать позже.

В кухне родители проводили больше всего времени. Мама вязала, папа решал кроссворды или судоку, на которые перешел в последнее время.

— Мама? — позвала она, входя в комнату, и замерла на пороге.

— Привет, любимая…

Этот голос, полный презрения и издевки. Никогда ей не удастся избавиться от него.

Страх в глазах матери. К ее правому виску прижато дуло пистолета. Вязанье — на коленях. Отец сидел на своем обычном месте. Но его шею сдавливала мускулистая рука, не позволяя двинуться с места.

— Мы тут обсуждали с тестем старое доброе прошлое, — сообщил Стефан и еще крепче прижал дуло пистолета к виску матери. — Мы так давно не виделись…

— Дети… — Голос Мадлен был больше похож на хрип. Во рту пересохло.

— Они в безопасности. Бедные дети. Какую травму они получили, оказавшись в руках психически больной женщины, которая не давала им видеться с отцом… Ну, ничего. У нас будет время наверстать упущенное, — ухмыльнулся он, сверкнув зубами.

— Где они? — Мадлен словно забыла, как сильно она его ненавидела и как сильно боялась.

— В безопасности, я же сказал. — Он ткнул пистолетом в висок матери, и ее лицо исказилось от боли.

— Я собиралась к тебе прийти. Поэтому мы и вернулись, — Мадлен слышала мольбу в своем голосе. — Я поняла, что совершила ошибку. Я хочу все исправить.

— Ты получила открытку?