Призрачный маяк

— Это защитная реакция. Она так спасается от боли. Анна знает, что ты рядом. Единственное, что ты можешь для нее сделать, — это быть рядом. Касайся ее, обнимай. Люди забыли, как важен телесный контакт для человека. Обнимай сестру и попроси мужа делать то же самое. Мы совершаем ошибку, оставляя людей одних наедине со своим горем. Нам кажется, что людям нужно побыть одним, в тишине и покое. Но это не так. Человек — стадное животное. Он не может быть один. Нам нужны тепло, близость, прикосновения… Сделай так, чтобы Анна не лежала одна в кровати. Не позволяй ей погружаться в отчаяние и равнодушие. Действуй! Вытащи ее из этой ямы.

Эрика молча обдумывала слова Вивиан. Та, несомненно, права. Не стоит оставлять Анну одну. Они слишком рано опустили руки.

— И не стыдись своего счастья. Ты не виновата в том, что с ней случилось.

— Но ведь она думает, что… — Слезы не дали Эрике закончить. — …Что у меня есть все, а у нее — ничего…

— Она знает, что это не так. И если что-то и встанет между вами, то это твое чувство вины. А не зависть Анны из-за того, что твои дети выжили, а ее ребенок — нет. Все это лишь твои собственные страхи.

— Откуда ты знаешь? — Эрика и хотела, и не хотела верить Вивиан. Откуда ей знать, что чувствует Анна? Они даже не знакомы. Но почему-то слова Вивиан казались ей естественными.

— Я не могу этого объяснить. Но я хорошо знаю людей. И некоторые вещи просто чувствую. Ты должна мне доверять, — уверенно заявила Вивиан.

И Эрика, к своему изумлению, обнаружила, что действительно ей доверяет.

Когда она спустя некоторое время шла по дороге к детскому саду, шаги давались ей уже легче. Она словно сбросила с плеч груз, который придавливал ее к земле и мешал близости с Анной. Эрика больше не чувствовала себя такой беспомощной, как раньше.

Фьельбака, 1871 год

Наконец лед встал. Произошло это не раньше февраля. Крепкий лед давал Эмели чувство свободы. Спустя неделю по нему можно было уже ходить. Впервые со дня приезда на остров у нее была возможность уйти, коли ей того захочется. Это, конечно, долгое путешествие, сопряженное с риском, потому что каким бы крепким ни был лед, в нем могли образоваться трещины, особенно в тех местах, где течение особенно сильное. Но сама такая возможность уже радовала. Эмели больше не чувствовала себя запертой на острове. С другой стороны, Карл с Юлианом больше не могли плавать на лодке во Фьельбаку и напиваться до чертиков, а значит, Эмели не могла отдыхать в их отсутствие. Не говоря уже о том, что это плохо сказывалось на их настроении. Они постоянно были вместе, и это всем действовало на нервы.

Эмели пыталась держаться как можно незаметней. Молча она занималась домашними делами, стараясь производить минимум шума. Близости с Карлом она больше не искала. Он тоже не пытался с ней сблизиться. По ночам Эмели лежала на самом краю кровати, прижавшись к холодной стене, и боялась дышать. Но ничего не помогало. Карл продолжал испытывать к ней отвращение. Одиночество было просто невыносимым.

Все чаще она слышала в доме странные голоса и видела странные, не поддающиеся разумным объяснениям вещи. Но почему-то Эмели знала, что это не игра ее воображения. Это мертвые говорили с ней. Они были ее единственной компанией на этом острове, их не нужно было бояться. Им было так же грустно, как и ей. Они тоже мечтали о другой жизни и пережили крушение надежд. Они понимали друг друга, хоть и находились по разные стороны самой прочной стены в мире — стены под названием Смерть.

Карл с Юлианом тоже чувствовали их присутствие, хоть и не так отчетливо, как она. Но временами их охватывала непонятная тревога. Эмели видела по глазам, как им страшно, и в глубине души радовалась. Она больше не испытывала любви к Карлу — этот мужчина оказался не тем, кем она его считала. Но, несмотря на это, ей нужно было продолжать жить. И в ее жизни было мало радостей. Так что ей ничего не оставалось, как искать утешения у мертвых и радоваться страху Карла. Эмели чувствовала себя особенной, избранной. Только она одна знала о присутствии душ умерших в доме. Больше никто.