Призрачный мир

— Все нормально, — проговорила она, неловко улыбнувшись, — просто оступилась.

Она наклонилась и подняла волосатое существо.

— Просто парик, — молча, прокомментировала Лина, успокаивая сама себя.

Откуда он появился у одного из больных, трудно даже представить. Все, что душевнобольным могут передать родственники это некоторые виды продуктов, не относящихся к скоропортящимся, и… возможно в некоторых случаях книги. Парик никак не мог оказаться в передаче. Переодеваясь в рабочий халат, Лина изредка посматривала на странную для заведения вещь. Она мысленно пробежала по своим коллегам, но никто на кого не закрались подозрения по поводу такого предмета «одежды».

***

Парик пришлось забрать у пациента. Он не противился. И если можно грамотно судить по эмоциям на лице больного шизофренией, отдал даже с некоторой радостью. Это было исключением. Пациенты чаще всего не отдавали предметы, к которым вдруг резко привязывались, будь то стул или тарелка, после завтрака. Зачастую начинали вести себя агрессивно, кусаться. Пациент с париком был спокоен.

— Ты где его нашел? — четко проговаривая слова, спросила Лина.

Его глаза испуганно избегали встречи с взглядом девушки.

— Не хочешь говорить?

Он наклонился поближе и неразборчиво произнес несколько слов, из которых Лина разобрала только «они рядом, не оборачивайся». Конечно, она обернулась. Несколько пациентов стояли на некотором расстоянии, но не обращали внимания на них.

— Понятно. Я заберу это.

Он кивнул и немного улыбнулся. По своему.

Лине не нравилась ее работа. Что тут вообще может нравится? Общение с душевнобольными в начальные смены на нее удручающе действовало. Некоторых по внешнему виду невозможно было отличить от здорового человека, но потом они выкидывали что-то особенное, и Лина начинала опасаться за свое здоровье.

Один из таких «тихих» просто разбежался и прыгнул в за решётчатое окно. Решетка выдержала, больной отделался вывихами и царапинами, но его перевели в особый блок. Блок, с закрытыми палатами.

Оголяться прилюдно у жителей этого заведения к удивлению Лины оказалось в порядке вещей. Выглядело это настолько отвратительно, что в первую же свою смену девушка решила уволится, но взвесив «за» и «против» до следующей смены, решила, что работа ей нужна, просто не обращать внимания на странности, которых среди этого контингента оказалось с лихвой.

***

После двадцати двух по внутреннему распорядку все пациенты отправлялись на сон. Знаком служило включение ночного освещения в общем зале и палатах. Большая часть в течение 5 минут разбредалась, кого-то приходилось направить, кому-то помочь раздеться. Через стеклянные двери палат с дежурного места просматривались все вокруг.

Изредка кто-то из больных просыпался и начинал курсировать по залу, то подсматривая в палаты к другим, то просто бесцельно слоняясь по залу. В рекомендациях Лина прочитала, что если в течение некоторого времени пациент самостоятельно не вернулся в палату, то помочь ему с этим.

Были и особые пациенты. Им на сон хватало пары часов, а все оставшееся время они как зомби бродили, останавливаясь то там, то тут и могли часами стоять на одном месте. За этим коллективом предусматривалось присматривать, но укладывать не было необходимостью.

С момента наступления времени сна Лина могла отдаться учебе. Все отвратительные моменты ее работы приходилось терпеть только из-за возможности совмещения ее с обучением.

Как ни старалась Лина при подготовке к экзаменам, поступить на бюджет не смогла. Родители видели в этом только ее вину и отказались оплачивать обучение. На помощь пришла бабушка, но потянуть полугодовые взносы целиком ее пенсия не позволяла. Поэтому Лине приходилось ночью работать, днем грызть гранит медицинской науки, а высыпаться по вечерам в промежутках между университетом и психиатрической лечебницей.

Конспект по гистологии лежал перед Линой под настольной лампой. Вчерашняя смена выдалась неспокойной, и посвятить время учебе не получилось. Сегодня Лина планировала изучить все, что накопилось за последние три пары.

В зале пусто. Пока никто еще не проснулся, чтобы бесцельно бродить, но вникнуть в конспект не получалось. Слова и предложения не формировали в сознании образов, удобных для запоминания. Сознание занимало совсем другое.

***

Лина не собиралась сегодня приходить на работу за пять минут до ее начала. Как обычно вышла, чтобы минут за сорок быть на месте. Спускаясь по лестнице уже между третьим и вторым этажами, она расслышала снизу странные звуки. Шелест. Мозг сразу начал искать варианты его появления. Он напоминал звук, который могла бы издавать жесткая бумага, которая трется о бетон своими краями. Не плоскостью, а кромкой.

В поисках ответа, Лина попыталась рассмотреть источник звука между лестничными пролетами, но ничего рассмотреть не удалось.

«Куртка» — пришла мысль о происхождении звука, — замерзшая на холоде куртка, которой водят по стене. Или кого-то в этой куртке водят по стене!