Призрачный мост Матиара

— А тебя никто спрашивать не будет, Нейл! В том-то всё и дело! Ты думаешь, я хотел? Я планировал? Считаешь, это можно контролировать?.. Не верь! Не верь тому, кто скажет, что можно полюбить и разлюбить по своему желанию. Если можно — значит, это не любовь!.. Любовь, как вирус, пробирается в тебя по чуть-чуть, незаметно, бесшумно, притупляя все инстинкты. И первое время у тебя даже не в голове, что ты попал! А когда спохватываешься — уже поздно. Любовь — это захватническая война внутри тебя. Она разрушает твой прежний мир, сбрасывает с пьедестала привычные ценности и принципы, по которым ты жил, она меняет твоё мировоззрение и приоритеты. Любовь очень много требует, полного самоотречения ради другого. Слюнявые поэтики восхваляют её. А я скажу тебе: любовь — это боль, это страх, это сомнения. Сомнения в себе. Я — тот, кто не сомневался в себе ни минуты с рождения, — сейчас сомневаюсь: любит ли она меня, не посмотрит ли однажды в другую сторону, где будет кто-то моложе и лучше?! Предвечная Тьма! Вот самая совершённая пытка в мире, а не мои казематы!.. — Лачев нервно хохотнул и опустил голову. — Но ради сегодняшнего дня, ради моего кольца на пальце Даниэль, ради того, что она каждый день говорит, как сильно любит меня, я бы прошёл это пекло заново. Я просыпаюсь ради моей Дани, чтобы увидеть её лицо, поймать её взгляд, коснуться тёплых рук. Сейчас я точно знаю: не прилети она тогда в Виридию, я бы сдох, через год, два, может, чуть больше, но просто бы сдох от тоски. И это то, что пугает меня в любви больше всего, Нейл. Каждое утро я вручаю свою жизнь в маленькие, женские руки. Хорохорюсь, строю из себя крутого, важного мага… чёрное сердце королевства, но одна её слеза — и я ничто!

Тестимун хмыкнул:

— Я всегда знал, что умным людям при высоких должностях любовь категорически противопоказана. Ты — самое яркое тому подтверждение. Поэтому, нет, нет и ещё раз нет! Пусть наша Праматерь — богиня Лада — дарует сие счастье другим, а я как-нибудь обойдусь! Лучше о делах государственных думать буду, довольствуясь купленными ласками вечно юных любовниц.

Колдун насмешливо глянул на него.

— Ну-ну, зарекался гоблин в кабак не ходить…

* * *

Гораций шёл по коридору центра, громко топая, чтобы Данька услышала его. Услышала. Войдя в палату, он увидел её радостную улыбку.

— Привет, моя красавица! Ты готова?

— Да, — и девушка покрутилась на носочках, демонстрируя наряд и причёску.

Лачев обволакивал влюблённым взглядом ещё болезненно тонкую фигурку в элегантном платье цвета мальвы. Сама девушка казалась ему нереальной, лёгкой, словно солнечный луч. Золотистые волосы, заплетенные в сложную косу, на первый взгляд были небрежно перекинуты через плечо, но при этом притягивали внимание к шее Даниэль и к её груди. Платье с шёлковой струящейся юбкой до колена при каждом шаге обрисовывало бёдра девушки. Мужской взгляд пробежал по ним, спустился вниз и замер на серебристых туфельках. Гораций сглотнул, чувствуя собственную реакцию на любимую девушку. Откашлявшись, сказал:

— Ты будешь самая красивая на этой свадьбе!

Даниэль польщено улыбнулась, но поправила его:

— Самой красивой на свадьбе будет невеста. А мне достаточно твоего внимания.

— Волнуешься?

— Конечно! Я не каждый день маму замуж выдаю!

Они вышли из здания и замерли недалеко от входа. Девушка нервно передёрнула плечами, пока Гораций готовился к ворожбе. Даниэль действительно волновалась. И не только из-за свадьбы матери.

— Гор, как думаешь, Родик на меня ещё злится?

— Уверен, что нет, — успокоил мужчина, помогая ей надеть пальто.

Лачев знал, что Даня сильно переживает свою первую размолвку с приёмным отцом и даже плачет тайком. Их отношения с волком изменились, стали прохладнее: хотя Гилмор не прекратил общаться с девушкой и всегда отвечал на её звонки.

В тот день Родик и Николь прилетели в лечебницу с двумя новостями. Первая — об их решении пожениться, а вторая — об интересном положении женщины. Даниэль обрадовалась, это было видно по её лицу. Но Белый волк успел заметить странный взгляд, брошенный на него.

Пока Гораций развлекал Николь, оборотень вывел приёмную дочь на улицу. Гуляя по мокрым от растаявшего снега дорожкам, он спросил:

— Что не так, Даня?

— Всё так, — быстро ответила та и отвернулась.

Значит, не показалось! Волк помрачнел.

— Ты же сама говорила, что будешь рада, если мы с твоей матерью сойдёмся!

— Я рада.

— Кому ты врёшь?