Призрачный огонь

Их предводитель развернул шарф, закрывавший его лицо. Он снял шляпу и бросил ее на землю. Жидкие волосы рассыпались вокруг его покрытого шрамами лица, а пятно голой красной кожи на макушке, казалось, пульсировало от гнева. Он улыбнулся, показав желтые зубы, такие же острые, как волчьи когти, висевшие у него на шее.

Это было лицо из ночных кошмаров Тео, человека, которого он поклялся убить тысячу раз за все те ночи, когда оплакивал Мгесо. А теперь, оказавшись лицом к лицу с Бишотом, он стоял на коленях и был безоружен. Боги покинули его.

Взгляд Тео скользнул к пистолету на поясе Гилярда. Он был заряжен?

Был только один способ выяснить это. Одним движением он выхватил его и направил на Бишота.

Француз остановился как вкопанный. Тео встал. Ноги его дрожали, но пистолет в руке не дрогнул.

- “Неужели ты меня не узнаешь?- сказал он по-французски.

Бишот пожал плечами. Тео был одет в свою униформу. С отросшими волосами и удаленным пирсингом он сильно отличался от индейского воина, каким был в их последнюю встречу.

- “Я Сиумо, иногда меня называют Ахома, из племени абенаки.- Тео произнес это громко и четко. - “Моей женой была Мгесо, которую ты убил.”

Глаза Бишота на мгновение расширились, а потом его лицо застыло. Он скривился в холодной гримасе. – Интересно - ты умрешь так же легко, как она?”

Тео даже не потрудился ответить. Он нажал на спусковой крючок.

Пистолет был заряжен. Лоток был загрунтован. Бишот был всего в десяти футах от него. Прежде чем он успел среагировать, кремень щеокнул и рассыпался искрами. Порох загорелся со вспышкой и клубом дыма.

Больше ничего не произошло. Либо заряд в стволе был мокрым, либо отверстие было забито песком. Пистолет не выстрелил.

Ухмылка расползлась по лицу Бишота. Его охотничий нож уже был в крови после битвы. Он начисто вытер лезвие ладонью и высосал кровь из пальца.

- “Ты умрешь не так быстро, как твоя жена, - пообещал он. - “Я не буду торопиться и сделаю с тобой то, что мне хотелось бы сделать с ней.”

Тео отступил назад. Его пятки нащупали край утеса. За ним было только облако. Ему некуда было идти. Он взглянул на Гилярда, но майор лежал на снегу неподвижно и холодно. Ему уже ничем нельзя было помочь.

К нему приближался Бишот. Он рассек воздух ножом и рассмеялся, увидев, как Тео вздрогнул. Тео напрягся, готовясь прыгнуть, но глаза Бишота выдали его. Он хотел, чтобы Тео напал. Он ждал этого момента.

Тео не мог сопротивляться ему. Все, что он мог сделать, - это отказать ему в удовлетворении от убийства.

Он отступил назад с обрыва.

***

Констанция никогда не думала, что может быть так холодно. Февраль в Париже выдался горьким. Пересечение Атлантики в октябре, когда штормовые волны били по кораблю, а разбивающиеся волны пропитывали все вокруг, заставило ее кровь замерзнуть. Но зима в Квебеке сделала эти воспоминания приятными. Продуваемые сквозняками дома не могли противостоять пронзительному северному ветру, а снег, засорявший улицы, превращал выход на улицу в мучительное испытание. Она так долго просидела, прижавшись к дымящимся кострам, что боялась превратиться в окорок.

Это было то самое место, куда привез ее новый муж.

Они поженились в спешке, в его родовом доме в Нормандии, на пути к флоту в Бресте. В первую брачную ночь Констанция надела свое самое откровенное неглиже и приготовилась к тому, что должно было произойти. Жестокость Мовьера оставила на ней не только физические синяки.

Но Корбейль был осторожным любовником - настолько осторожным, что ей пришлось уговаривать его, чтобы довести до оргазма. Потом он лежал на ней, содрогаясь от таких глубоких вдохов, что она испугалась, как бы с ним не случился припадок.

- “Я желал вас с того самого момента, как увидел в Калькутте, - прошептал он ей на ухо. - “Когда я увидел вас на балу у маркизы в Париже, я подумал, что Бог ответил на мои молитвы. И когда вы пришли ко мне и попросили моей помощи против Мовьера, я поверил, что все ваши приключения были предопределены Провидением, чтобы свести нас вместе.”

- “И теперь ты обладаешь мной, - прошептала она ему. – Ты - все, что мне нужно и чего я хочу.”

Она лежала без сна еще долго после того, как он заснул, обдумывая последствия того, что он сказал.

Медовый месяц был недолгим. Она не сомневалась, что Корбейль обожает ее, но нужды армии занимали его каждую свободную минуту. На борту корабля он провел несколько часов со своими помощниками в большой каюте, обсуждая детали предстоящей кампании. Когда они прибыли в Новую Францию, требования к нему удвоились.

- “Я не вижу в вашей работе ничего героического, - сказала Констанция однажды вечером. - “Все, о чем я слышу, - это припасы, склады, пайки и боеприпасы.”