Призрачный рай

— Давай ты просто перестанешь лезть в мою жизнь! — она навалилась всем весом на дверь, но я с силой толкнул ее и оказался в полутемном номере, тихо прикрывая и избегая лишней шумихи. Бля, я просто хренел от всего этого и от себя в первую очередь, но сейчас руководствовался вовсе не головой, а другим органом — сердцем.

Колючка отступила и обняла себя за плечи, будто защищаясь.

— Ты… ты… у меня нет слов, — невнятно бормотала она и мотала головой. — Тебе недостаточно? Пришел поиздеваться? Добить меня?

— Почему ты не сказала?

Я видел только ее силуэт, освещаемый луной. Темнота придавала этому моменту грусти и драмы. Полумрак скрыл слезы Ливии и взгляд, который можно понять без слов. Мне хотелось прошептать «Спасибо» за то, что ночь прятала мои настоящие эмоции. Нельзя позволять рушить свои стены, защиту, открывать дверь и впускать в свой одинокий мир. Потом сложно отпускать людей, если они уходят.

— Что? — удивленно спросила девушка.

— Почему ты не рассказала раньше, Ливия?

Тихий вздох. Ее руки и плечи медленно опустились.

— Ты считаешь, что такое говорят каждому? Думаешь, я бы сказала это человеку, который унижал меня изо дня в день? Кому нужны чьи-то проблемы, а? Уж точно не такому самовлюбленному и высокомерному парню, как ты, который не знает, что такое сострадание к ближнему и уважение.

Бля, я не знал, черт возьми. Я не могу влезать в голову каждого и читать мысли! Я не гребаный телепат! Почему она этого не поймет?

— Мы друг другу никто. Нанятый работник и клиент. Сложный, избалованный тип, помешанный только на себе и удовлетворении собственного эго.

Самое смешное в этой ситуации, что я молча слушал, какой мудак. Что ж, пусть выговаривается, если ей от этого станет легче. Я прекрасно знал, что вел себя, как кусок дерьма, и не собираюсь оправдывать свои неблагочестивые поступки по отношению к Ливии. Сначала я хотел просто поиграть с ней и разнообразить скучную жизнь в отеле, потом это перешло в третью мировую войну, финал которой стал полной неожиданностью. Я бы даже сказал, он вышел эпическим.

— Да, Ливия, ты совершенно права: мне вообще плевать на людей, на их проблемы, на их мнение обо мне, но ты могла хотя бы объяснить…

— Что объяснить? — перебила девушка, повышая голос и подходя ближе. — Что в нашу первую встречу я согласилась помочь, потому что мне нечем было заплатить за квартиру, а братьям поесть? Хочешь послушать о моей ничтожной жизни?

Хах, черт… Неужели все настолько хреново? От этого факта становилось еще паршивей. Стыд теперь верховенствовал над всеми чувствами, подавляя и подчиняя себе, а мне хотелось только одного — придушить его и избавиться. В ее добродетели я видел отражение безобразия своих собственных пороков.

«Не желая меняться, порочный человек всегда враждует с праведником».

— Или, может, хочешь узнать, почему я согласилась работать уборщицей на Манхэттене в роскошном отеле, убирая использованные презервативы и приборы личной гигиены?

Девушка стояла почти вплотную, подняв голову и смотря прямо в глаза.

— Ливия…

— Когда я приходила убирать твой номер, я думала о деньгах, ты прав. Постоянно заставляла себя терпеть унижения ради одного — ради семьи. Все. Доволен? Я не оправдала твоих радужных ожиданий. А теперь выметайся.

— Ты могла высказать это раньше, а не терпеть. Я не Ник Маршалл, который мог слышать мысли женщин и знать, о чем думает каждая, — сердито бросил в ответ. (отсылка к х/ф «Чего хотят женщины»)

— Даже если бы слышал, тебе было бы плевать, — фыркнула колючка, издавая саркастический смешок.

— Я не так ужасен, как ты думаешь, Ливия.

На несколько секунд повисла тишина, которую нарушало ее прерывистое дыхание. Девушка отвернулась и дернула плечом.

— Все время ты старательно доказывал обратное. И знаешь, хорошо справлялся с этой задачей. Я поверила тому, что ты моральный урод, и в тебе нет ничего хорошего.

— Даже у морального урода есть друзья и принципы.

— Тогда мне их жаль.

В этот момент что-то сломалось внутри. Так отчетливо хрустнуло, что можно было услышать. Моя защита дала трещину? Я схватил ее за плечи и встряхнул, приближая лицо и чуть ли не касаясь носа.

— Думаешь, у меня такая охрененно беззаботная жизнь? Если есть дохерища денег, это не значит, что все легко и классно, — вырвались болезненные слова, сидевшие внутри многие годы — осколки далекого прошлого.

— Мне все равно. Твоего поведения это никак не оправдывает, — с ненавистью кинула Ливия, обжигая своим горячим дыханием

— А я не оправдываюсь, Ливия. Я такой, какой есть, и меняться не собираюсь.

— Отлично. Ты знаешь, где выход из моего номера, — она пыталась вырваться, но пальцы сильнее впились в ее плечи. — И жизни, — выплюнула, спустя пару секунд.

— Мне жаль, — тихо произнес, ослабляя хватку и проводя невесомо ладонями по ее рукам. — Мне жаль, что я не узнал раньше. Мне жаль твоего младшего брата.

Слова пропитали атмосферу вокруг нас. Это напоминало исповедь: исповедь ночи и луне, о своих недостатках, изъянах… несовершенстве. Исповедь человеку, которому нужно было протянуть руку помощи.