Призрачный рай

Арин все еще помнила, когда первый раз позвонила ему. Она помнила, как дрожали ее руки, колотилось сердце в груди. Помнила, как он произнес «я не знаю, кто вы», и положил трубку. В тот момент земля прекратила вращаться, Арин даже забыла, что легкие нуждаются в кислороде. Он не помнил… Забыл её. После этого она боялась снова предпринимать какие-то попытки связаться с ним, поговорить, объясниться. Боялась снова услышать фразу «я не знаю, кто вы» и того, что сын просто не захочет ее слушать.

Но сегодня Арин поняла, что он помнил, поэтому в этот раз она не отступит. Даже бывший супруг не станет помехой, потому что ей терять нечего. Она давно потеряла любовь своего сына и не знает, сможет ли вернуть её.

***

Водитель открыл заднюю дверь блестящего черного Мерседеса.

— В офис, — холодно бросил мужчина, отворачиваясь к окну.

Сента Лавлеса можно с уверенностью назвать хладнокровным, жестоким и бесчувственным человеком. Он всегда действовал по принципу «если выгодно, можно иметь дело». Только принципы тоже иногда не действуют, особенно, если касаются определенной женщины.

Эйрин стала исключением из правил. Он даже разругался со своими строгими родителями, чтобы жениться, потому что встреча с ней пошатнула уверенность и растопила кусок льда, называемое сердцем. В их семье всегда считали, что женитьба — это в первую очередь прибыль. Слово «любовь» забылось и давно стерлось. «Голубая кровь создана для голубой крови, мешать ее, значит, опорочить род», — говорил ему всегда отец. Сент Лавлес пошел против семьи, правил и принципов. Он не видел рядом с собой девушку, которую выбрали родители и не мог затушить пламя, когда смотрел на Эйрин.

Только любовь Сента убивала её.

Первый раз, увидев Эйрин, он подумал, что никогда не встречал таких девушек. Она была словно дикая экзотическая птичка, которая спустилась с вершин. В нем просыпалось недоразумение, что пианистка смогла задеть его. Но больше всего Сента поражало, что он мог полюбить. По-настоящему, а не за достаток.

Только любовь оказалась пародией, превратив его в несчастного черствого мужчину.

Даже зная, что сегодня двадцатилетие сына, он не считал должным поздравить его. Сын был для Сента полным разочарованием. Отродьем, которое всегда напоминало о бывшей супруге. Он не смог пожениться второй раз. Больше кусок льда никто не знал, как растопить и подчинить, там навсегда поселилась тьма. Удовлетворить тело меньшее, что может сделать женщина, но подчинить мужчину — дано не каждой. К сожалению, это удалось только Эйрин. Второй женой стала для Сента работа, в которую он ушел полностью и безвозвратно, не жалея ни секунды.

А сын… Думая о нем, Сент всегда мрачнел, ведь хотел, чтобы он стал достойным, уважаемым человеком. Но мужчина стыдился, что их связь раскроют, даже малейшее упоминание в прессе, его ночные похождения, глупые шутки, доводили до белого каления.

Трагедия состояла в том, что виной всему, как не парадоксально это признавать, стала любовь. «Мы не ценим того, что имеем, пока не потеряем». Когда ушла Эйрин — когда он выгнал её из дома, но не из сердца — в нем стала расти пустота и голод. Точного определения не было, но страшная опустошенность, будто сжирала положительные эмоции, не оставив в итоге ничего. Даже сын не смог как-то помочь справиться с зияющей раной, он только усугубил и сделал порез глубже.

Сент Лавлес прекрасно знал, что был плохим семьянином, мужем и отцом. Он прекрасно знал, что только он виноват в том, что ненавидит сына и презирает жену, которую до сих пор любил, даже не смотря на ее омерзительный поступок.

Слушая её музыку, которая была пропитана раскаянием, он думал почему… почему все повернулось так? Почему каждый из них по-отдельности? Они уже давно не семья: чужие люди, ненавидящие друг друга.

«Однажды ты поймешь, что нельзя надевать удавку на людей, принуждать к чему-то, потому что они освобождаются и уходят, но будет слишком поздно».

Он ослабил галстук и прогнал ненужные воспоминания, возвращаясь в свой серый мир, где все давно покрылось толстым слоем льда, и ему было комфортно одному.

Глава 22. Ночь и день