Призрачный рай

И вот мне нужно признать, что я долгое время был напуган, и ты тому свидетель. Я знаю, что ты хочешь знать ответы на свои вопросы, но по ночам я всё ещё не смыкаю глаз, задаваясь вопросом: «Кто я?» Снова и снова он говорит со мной, этот голос внутри меня — голос ребёнка, покинутого всеми. Я уже никогда не смогу быть собой, ведь пятна, оставленные тобой, мне уже никогда не смыть с себя.

Saint Asonia «Voice In Me»

Оззи

Лунный свет рассеивался по небольшой комнате, бросая нечеткие размытые тени на стены и мебель. Как много таинств, хранит ночь. Как много мыслей порождает она и заставляет по-другому смотреть на вещи. На город плавно ложатся сумерки, будто магическая пелена. Солнце прячется за горизонт, появляется загадочная и недосягаемая луна. Серебристый свет проникает в дома, комнаты… нас. Ночь делает людей уязвимыми, в кого-то наоборот вселяет уверенность, силу или страх. Ночь преображает наши сокровенные мысли, вытягивая наружу. Она, словно спрашивает: «Кто ты настоящий?». Ты безмолвно смотришь и думаешь: «Кто же я?». И правда, кто?

Шум дождя давно стих, но мне не спалось. Бессонница не давала закрыть глаза и забыться на пару часов. Убрать из головы множество мыслей и событий прошедшего дня. Дня, который перевернул многое, заставил взглянуть иначе на вещи, людей, себя.

Я смотрел на Ливию, впитывая черты лица. Родинки на шее, разметавшиеся светлые волосы на подушке, сверкающие в бледном лунном свете. Она спала, подложив руки под голову и приоткрыв немного губы. Я на мгновение прикрыл глаза, затаив дыхание. Ладонь замерла над ее скулой, ощущая приятное тепло. Как она смотрела, будто единственный человек, который способен понять в этом пустом, дешевом мире. Карие глаза пленили, затягивая в свой омут, где моим чертям определенно понравилось. Никогда… я никогда не смотрел так долго на кого-то, а мне хотелось запечатлеть каждую мелочь в памяти, будто утром иллюзия рухнет. Сегодня я точно опьянел не от виски. Я был пьян Ливией. От ее нежных рук, которые неторопливо и нерешительно гладили плечи, спину, мягких губ, тихого дыхания, шепота, глаз… Она сбивала меня с толку, как ни одна девушка раньше. Каждый раз, без разрешения вторгаясь в мысли и заставляя думать о ней. Только сейчас они завели совсем не в правильное русло, изменив направление и взяв штурвал в свои руки. Я искал оправдание своим поступкам и размышлениям. Это ночь и тишина так влияет на меня, или тяжелый день, Арин или… Черт, я просто не знал, какого черта меня принесло к Ливии. Если я не хотел никого видеть, почему оказался в ее номере? Такой жалкий, сломленный и уязвимый. Я не хотел, чтобы она видела мои слабости, шрамы прошлого. Я не хотел, чтобы знала хоть единая душа, что я такой. Но Ливия разделила боль на двоих, забирая часть и освобождая от горечи.

Пальцы непроизвольно тянулись коснуться её так, как касалась меня она… Боязливо, трепетно и так нежно, что становилось больно. Каждый её поцелуй, будто исцелял душу. Она дотрагивалась не только к коже, нет… Намного глубже — к сердцу.

Тяжело вздохнул и убрал с лица светлую прядь, задерживая взгляд на ее губах. Сегодня я убедился в том, что Ливия невинна и чиста. Поразительно. У нее оставалась светлая благородная душа в этом лживом мире, погрязшем в грехах. Почему свет тянулся к тьме? Почему ее привлекала моя жалкая душонка, от которой ни хрена не осталось, кроме дыры? Почему я понравился такой потрясающей девушке? Ливия достойна большего, точно не такого дерьмового человека, как я. Жизнь и так поступила с ней хреново, но даже это не сломило сильный дух. Я восхищался ею, но не хотел обнадеживать. Как я могу дать то, чего у меня никогда не было? Она готова окунуться полностью в человека, если полюбит, а я…

— Черт, я не знаю, что это, ангел, — прошептал пересохшими губами, рассматривая безмятежное умиротворенное лицо.