Призрачный воин

Вкусы ясновидца отдавали эклектичностью, но если говорить прямо, их можно было назвать странными, противоречивыми и крайне разносторонними. Во всяком случае, такое впечатление сложилось у Иврайны изначально, когда она села на длинный диван и разложила на нем пышный шлейф своего безупречно сшитого платья для приемов из Комморры. Ей вспомнились архонты, пробовавшие ухаживать за ней в романтических и политических целях, и их тронные залы, заставленные военными трофеями — символами власти и престижа.

Однако Эльдрад почти не обращал внимания на интерьер. Все его имущество, каким бы оно ни было, уместилось в трех комнатах, что по размеру с трудом могли сравниться с уборной архонта. На самом деле именно отсутствие пространства, за исключением высоких сводчатых потолков, свойственных архитектуре альдари, усиливало беспорядочный, неряшливый характер коллекции.

— Это просто... — начал Эльдрад, как бы читая мысли Иврайны, пока ее взгляд блуждал по комнате. Он пытался отыскать подходящее слово из лексикона альдари, но, не найдя ничего стоящего, воспользовался одним из немногих идеальных человеческих слов: — Всякое.

Иврайна сразу же поняла, что он имел в виду. В первую очередь все эти вещи были не фамильными ценностями или трофеями, сокровищами или важными исследовательскими образцами, а культурным наследием — итогом жизни пяти поколений его народа. Эльдрад без какого-либо умысла разместил их по комнатам — просто положил там, где казалось подходящим в свое время, и никогда не задумывался над тем, чтобы переставить их.

Равно как и о том, чтобы избавиться от всего этого добра.

Иврайна встала и грациозно прошагала в соседнее помещение, чтобы получше ознакомиться с интерьером; ее длинный шлейф прополз за ней по красному плиточному полу. Алоринис, разлегшийся на спинке дивана, открыл один глаз и приподнял голову, а затем вновь удобно устроился, не заинтересованный изысканиями хозяйки.

Комната за аркой была почти полностью уставлена предметами сотни различных культур, связанных с дюжиной рас. Большая их часть грудами лежала на полу, словно музейная куча мусора, и представляла собой гремучую смесь стилей, веяний, причуд и философских направлений таких же древних, как сам Ультве.

— Зачем? — спросила она, не оборачиваясь. — Какой смысл иметь столько... всякого?

— Знаки верности. Покровительственные дары художников. Объекты психического значения, которые я использовал, чтобы отследить судьбы. Завещанные артефакты. Взятки от послов. Погребальный инвентарь. Подарки почитателей. Предметы, по рассеянности оставленные гостями. Позаимствованные вещи, о которых все забыли. — Ясновидец пожал плечами, но его тяжелые одеяния едва шевельнулись. Ощущая его настроение и характер мыслей через их взаимную связь с Иннеадом, Иврайна уловила слабый отголосок древней боли в теле и душе. — У меня есть еще одна башня с дюжиной комнат, заполненных такими же следами моей долгой жизни.

— Я все время забываю, как много тебе лет, — промолвила Иврайна. Она вновь села и раскрыла веер на манер придворной кабалитки. Она глядела на провидца поверх зубчатого края веера, пряча ухмылку. — Как ужасно много тебе лет.

— Достаточно, чтобы не обмениваться насмешками с такими, как ты, — ответил Эльдрад с толикой юмора в голосе.

Затем он снова помрачнел, закатал рукав и снял перчатку. Его рука отличалась бледностью, и под ней ярко блестели кристаллические вены. Проклятие всех провидцев заключалось в том, что в конце концов они становились единым целым с бесконечной цепью своего искусственного мира. Никто не знал, кроме самого Эльдрада и, вероятно, Иннеада, каким образом ясновидец так долго ускользал от мрачной участи, но сам он не раздавал свои секреты направо и налево. И все же рок ухватился за него: холодное касание кристаллического провидца медленно леденило Эльдрада, пусть и с большим опозданием.

— Становится все труднее, — признался владыка провидцев иннари. — Теперь каждые сутки новая частица кристалла заменяет еще один потерянный осколок меня.

— Так вот почему ты осмелился отправиться на Когерию? — спросила Иврайна, удивленная внезапному озарению.

Ясновидец вновь пожал плечами:

— Если бы я действительно так хорошо знал себя, возможно, я был бы рад зачахнуть еще столетие назад.

— Однако ты желаешь прожить подольше, чтобы узреть возрождение Иннеада.

— Не ради себя, — сказал он. — Не для того, чтобы спасти себя, если ты это имеешь в виду. Я долго работал над тем, чтобы избавить наш народ от судьбы, которую мы сами и сотворили, и моя душа успокоилась бы, если бы эти труды принесли плоды.

— Принесли. Они во мне. Я Открывающая Седьмого Пути, и я найду последний меч старухи и сделаю все, чтобы Иннеад восстал из мертвых.