Призрак

— Завтра утром мне понадобится комната, где я мог бы проводить интервью. Еще мне нужна секретарша, чтобы перепечатывать аудиозаписи на бумагу. Я буду приносить ей диски в перерывах нашей беседы. Кроме того, мне нужен файл существующей рукописи для его последующей обработки на компьютере.

Я поднял руку, отсекая ее возражения.

— Да, мне известно, что текст нельзя выносить из здания. Но я собираюсь вставлять в него новый материал. Книгу придется полностью переписать, чтобы она хотя бы смутно напоминала мемуары живого человека.

Амелия быстро записала мои требования в свой черно-красный блокнот.

— Что-нибудь еще?

— Как насчет ужина?

— Спокойной ночи, — холодно сказала она и закрыла за мной дверь.

Один из телохранителей Лэнга отвез меня обратно в Эдгартаун. Он был таким же угрюмым, как и его коллега у ворот.

— Надеюсь, вы быстро напишете эту книжку, — сказал он. — Мы с парнями уже запарились жить в этой глуши.

Он высадил меня у отеля и сказал, что заберет завтра утром. Едва я успел открыть дверь в свою комнату, как зазвонил телефон. На линии была Кэт.

— Ты в порядке? — спросила она. — Я получила твое сообщение. Меня обеспокоил твой голос. Он звучал очень странно.

— Да? Извини. У меня все нормально.

Мне жутко хотелось спросить, где она находилась в тот момент, когда я звонил ей по телефону.

— И что? Ты встретился с ним?

— Встретился. Я только что приехал от него.

— Ну? Как все было?

Не дав сказать мне ни слова, она предупредила:

— Только не говори свое любимое: «Очаровательно».

Я кратко отвел телефон от уха и показал ей средний палец.

— А ты умеешь пользоваться моментом, — продолжала она. — Надеюсь, тебе попадались на глаза вчерашние газеты? Похоже, ты создал прецедент — первый зафиксированный случай, когда крыса забирается на борт тонущего судна.

— Да, я видел газеты.

Мой голос прозвучал излишне настороженно.

— И я собираюсь расспросить его о том случае.

— Когда?

— Когда наступит подходящий момент.

Она издала шумный возглас, в котором соединились веселье, ярость, презрение и недоверие.

— О, да! Спроси его! Спроси, зачем ему понадобилось незаконно похищать британских граждан, вывозить их в другую страну и передавать в руки палачей. Спроси, знает ли он о пытках, которые агенты ЦРУ применяют во время допросов. Спроси его, что он планирует сказать вдове и детям человека, который умер от сердечного приступа…

— Подожди, — перебил я ее, — ты диктуешь слишком быстро. Повтори второй вопрос, который мне нужно задать ему.

— Я начала встречаться с другим человеком, — сказала она.

— Поздравляю, — ответил я и отключил телефон.

После этого мне оставалось лишь спуститься в бар, чтобы немного успокоить нервы. Помещение было декорировано под старую харчевню, куда бы капитан Эхаб мог заскочить в конце трудного дня, проведенного за китобойной пушкой. Столы и сиденья, сделанные из старых бочек, гармонировали с античным неводом и ловушками для лобстеров, которые висели на деревянных стенах. Парусные шхуны в бутылках чередовались с фотографиями парней, гордо державших в руках свой впечатляющий улов. Эти рыболовы были теперь такими же мертвыми, как и их рыбы, подумал я. Мрачный юмор слегка разогнал мое тоскливое настроение. Большой телевизор над стойкой бара показывал хоккейный матч. Заказав себе пива и чашку вареных моллюсков, я сел за столик, откуда был виден экран. Хоккей меня мало интересовал, но спорт всегда помогает забыться на время, поэтому я тупо смотрел на то, что имелось в наличии.

— Вы англичанин? — спросил мужчина, сидевший за столиком в углу.

Наверное, он услышал мой заказ. Кроме нас двоих, в баре больше никого не было.

— Как и вы, — ответил я.

— Значит, мы соотечественники. Вы сюда на отдых?

Мне не понравился его панибратский тон — типа «эй, паренек, подкинь-ка мой мяч для гольфа». Его полосатая рубашка с потрепанным отложным воротником, спортивная двубортная куртка, тусклые медные пуговицы и синий носовой платок, торчавший в верхнем кармане, — все это мигало скукой, как маяк Эдгартауна.

— Нет, на работу.

Я продолжал следить за игрой.

— А чем вы занимаетесь?

Он держал в руке бокал, в котором плавали кубики льда и кружочек лимона. Интересно, что он пил? Водку с тоником? Или джин? Я отчаянно пытался не поддерживать беседу с ним.

— Разными делами. Извините.

Я встал, прошел в туалет и вымыл руки. Из зеркала на меня смотрел человек, которому удалось поспать лишь шесть часов из прошлых сорока. Когда я вернулся в бар, на моем столе стояла чашка с моллюсками. Я заказал напиток, но подчеркнуто не стал покупать выпивку для моего земляка.

Какое-то время он молча наблюдал за мной, а затем многозначительно сказал:

— Говорят, что Адам Лэнг на острове.

Я повернулся и посмотрел на него. Ему было около сорока пяти лет. Стройный, сильный, широкоплечий мужчина. Серые, с металлическим оттенком, волосы зачесаны назад. В нем чувствовалась военная выправка, но такого тусклого и неопрятного качества, словно он в своей жизни в основном полагался на пищевые пакеты для ветеранов от общества милосердия.

— Да? — спросил я бесстрастным тоном. — Он здесь?