Призрак

— Я проведу с вами несколько интервью, а затем превращу ваши ответы в прозу. Там, где нужно, мы добавим связующие переходы, чтобы имитировать вашу манеру речи. Кстати, я сразу предупреждаю, что все написанное мной вы при желании можете позже откорректировать. Мне не хотелось бы, чтобы вам казалось, будто я вставляю в ваш рот слова, которые вы на самом деле не произносили.

— И сколько времени на это уйдет?

— При написании большой книги я обычно отвожу на интервью от пятидесяти до шестидесяти часов. Это дает мне около четырехсот тысяч слов, которые я затем ужимаю до сотни тысяч.

— Но мы уже имеем рукопись.

— Да, — ответил я. — Однако она не готова для издания. Это исследовательские заметки, а не книга. В ней не чувствуется жизни.

Лэнг с недоумением посмотрел на меня. Он явно не понимал возникшей проблемы.

— Нужно сказать, что проделанная работа не будет проигнорирована, — быстро добавил я. — Мы можем брать из нее цитаты и факты, и я не против структуры из шестнадцати глав. Хотя мне хотелось бы раскрыть ее немного иначе и найти более интимную манеру изложения.

Вьетнамская экономка принесла наш чай. Она была одета во все черное: в шелковые штаны и рубашку без воротника. Я хотел представиться, но она, протягивая мне стакан, намеренно отвела взгляд в сторону.

— Вы слышали о Майке? — спросил Лэнг.

— Да, — ответил я. — Мне очень жаль.

Адам нахмурился и посмотрел на темное окно.

— Мы должны вставить в книгу какую-нибудь приятную запись о нем. Пусть его мать порадуется.

— Да, это можно сделать.

— Он был со мной долгое время. Еще до того, как я стал премьер-министром. Нас свела вместе партийная работа. Точнее, я унаследовал его от моего предшественника. Вот думаешь, что знаешь человека, как свои пять пальцев, а он…

Лэнг пожал плечами и снова посмотрел на темноту за окном. Не зная, что сказать, я промолчал. Из-за специфики профессии мне часто приходится исполнять роль исповедника. Я годами учился вести себя как внимательный слушатель — то есть сохранять безмолвие и давать клиентам время на размышления. Мне оставалось лишь гадать, о чем он думал. Через полминуты Лэнг, видимо, вспомнил, что я по-прежнему находился в комнате.

— Хорошо. На какое время я вам нужен?

— Вы имеете в виду полный объем работы?

Я отхлебнул чай и едва не поморщился от чрезмерно сладкого вкуса.

— При плотном графике мы можем уложиться в неделю.

— В неделю?

Лэнг мимикой выразил свое недовольство. Я с трудом преодолел искушение напомнить ему, что десять миллионов долларов за неделю работы совершенно не соответствовали минимальной заработной плате в Англии.

— Затем, возможно, мне придется еще раз потревожить вас, чтобы залатать возникшие дыры. Однако если вы выделите мне время до пятницы, я соберу достаточно материала, чтобы переписать имеющуюся рукопись. Главное, чтобы мы начали завтра утром и одолели хотя бы ранние годы.

— Прекрасно. Чем раньше мы закончим книгу, тем лучше.

Лэнг склонился вперед и принял позу доверительной близости — локти на коленях, стакан между ладоней.

— Рут хочет вырваться отсюда. Я сотню раз говорил ей, что она может вернуться в Лондон, посмотреть на детей и дождаться завершения моих мучений с книгой. Но она не желает покидать меня. Должен сказать, что мне нравится, как вы пишете.

Я чуть не расплескал свой чай.

— Вы читали одну из моих книг?

Я попытался представить, чем таким особенным рок-звезда, футболист, эстрадный фокусник или участник реалити-шоу могли привлечь внимание премьер-министра.

— Читал, — ответил он без тени сомнения. — Недавно мы гостили у одного парня…

— У Кристи Костелло?

— Да, у Кристи Костелло! Замечательная книга. Если вам удалось внести смысл в его биографию, то, возможно, вы сделаете это и с моей.

Он вскочил на ноги и пожал мне руку.

— Приятно было познакомиться с вами. Мы начнем работать завтра утром. Я скажу Амелии, и она позаботится о том, чтобы вас отвезли в отель.

И затем он внезапно запел:

Однажды в жизни ты получишь это,
Но не заметишь, что держал его в руках,
Пока не потеряешь где-то,
Погнавшись за журавлем в облаках.

Он указал рукой на меня, затем сделал плавное движение ладонью.

— Как там у Кристи Костелло? «Однажды в жизни — а именно, в семидесятых годах двадцатого столетия…»

Лэнг склонил голову набок и прикрыл веки, словно что-то вспоминал.

— В семьдесят седьмом?

— Восьмом.

— Тысяча девятьсот семьдесят восьмой год! Вот это было время! Читая книгу, я чувствовал, как оно возвращалось ко мне!

— Сохраните это настроение до завтрашнего утра, — попросил я его.

* * *

— Как прошла беседа? — провожая меня к двери, спросила Амелия.

— Я думаю, нормально. Очень по-дружески. Он даже несколько раз назвал меня парнем.

— Да, он всегда так делает, когда не может вспомнить имя собеседника.