Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история «Ветхозаветствующего» прозелитизма

Откашлявшись, тот начал вопить:

— Нападение на советского консула! Вы свидетели.

— Кто на кого напал? — спросила врач.

— Этот хулиган на меня. Вы же видели!

— Ничего я не видела.

— Посмотрите на мою шею.

— Если уж вам так неймется, могу засвидетельствовать акт самообороны со стороны господина Горчакова.

— А я подтвержу, — воскликнула Валентина. — Вы, товарищ консул, ни с того, ни с сего набросились на Александра Николаевича. Он защищался. Остудил ваш пыл и. отпустил.

— Ну, знаете, — зашипел карлик. — Поглядим, кому поверят. А вы, когда вернетесь в СССР.

— Я не вернусь, — ответила Валентина. — Моя родина здесь. Я ощущаю себя частью Империи и по рождению, и по духу.

— Тут у меня две медсестры, — сообщила Елена Борисовна. — Они так же готовы дать показания насчет вашего недостойного поведения, господин консул. Ни с того, ни с сего наброситься на человека. Давайте, осмотрю вас, это моя обязанность как врача. Впрочем, и так видно: ничего серьезного.

Карлик злобно рявкнул, резко развернулся и вышел вон. Теперь уже он шел, ссутулившись, точно ощущая свое поражение. Доктор посмотрела на Горчакова и укоризненно покачала головой.

— Извините, не сдержался. У меня с этим типом давние счеты, с самого детства.

— Еще минут пять, ладно, десять и покиньте палату. На сегодня больной довольно потрясений.

— Обещаю, в ближайшее время их больше не будет. Уж позабочусь.

Он нежно посмотрел на Валентину:

— Ты твердо решила остаться?

— Да! Иначе бы не отрезала пути к отступлению.

— Я не в силах выразить словами, как рад этому!.. Ты снова грустна.

— Они убили моих родителей, Саша!

Теперь они замолчали, и в этом молчании было все — любовь, надежда, боль потерь. Появилась Елена Борисовна, напомнила, что время прошло.

— Берегите Валентину, — сказал на прощание Горчаков.

— Боюсь, они не ограничатся одним визитом.

— Не беспокойтесь, — ответила врач. — Здесь она под надежным присмотром.

В холле первого этажа Александр подумал о возможной неприятной встрече с тем обманутым типом из советского консульства. Но его не было. Зато последовал презрительный взгляд молодого охранника. Александр подошел к нему:

— Ты уж, брат, прости за обман. Поверь, не во зло я так поступил, а во благо.

Чуть позже Горчаков рассказал всю историю в полицейском управлении Курска. Олег Васильевич поморщился, а Корхов, усмехнувшись, поинтересовался:

— Что же вас остановило от окончательной расправы с карликом?

— Ваш кулак. Он словно опять оказался перед моим носом.

— Хорошо, что есть что-то, спасающее вас от безрассудства.

— И что нам делать дальше? — спросил Александр.

— Валентина Репринцева должна написать ходатайство о предоставлении ей политического убежища, — сказал Олег Васильевич. — Ответ она получит в течение трех дней, либо положительный, либо отрицательный.

— Возможен и отрицательный?

— Не волнуйтесь, второго не случится. И я посодействую, и наша бюрократическая машина не отдаст девушку на растерзание.

— Огромное вам спасибо! А что делать мне?

— Как что? — удивился Анатолий Михайлович, — быть в такую трудную минуту с Валентиной.

— У меня есть работа.

— Никуда ваша работа не убежит.

— Вы не знаете Черкасову.

— Очень хорошо знаю, поэтому сам с ней переговорю. Вы привезете ей материал, где подробно опишите, как вырываете московскую студентку из лап многоликого НКВД. Читая его, женщины зарыдают, мужчины сурово насупят брови, и все будут ждать продолжения. Главное — счастливый конец, как в голливудских фильмах. Да за такую находку шефиня станет вас боготворить.

— Кого она у нас боготворит! Разве что спасителя города — кровожадного убийцу-маньяка.

— Не хотел пока вас расстраивать, но. — Корхов сразу помрачнел.

— Опять?!

— Да. Мне доложили, что он совершил еще одно убийство. Срочно возвращаюсь домой.

Снова убийство! Не опасно ли Валентине ехать в Старый Оскол?

— Кто убит?

— Режиссер Степанов.

— Никита Никодимович? — удивился Александр. — Он-то в чем провинился? Вряд ли хотя бы одну разведку мира заинтересовал такой трус.

— Он занимался другими грязными делишками, в основном — спекуляцией драгоценностями, — задумчиво произнес Анатолий Михайлович. — Выходит, убийца решил расширить «сферу наказания», взялся за обычных уголовников. Любой, провинившийся перед законом, теперь его враг.

— Так он далеко зайдет, — заметил Олег Васильевич.

— Уже зашел. Он переступил все нормы морали и права. Эдакий Робин Гуд современности, о котором впоследствии должны слагать легенды. Не удивлюсь, если он так себя и почитает. На самом же деле — это новая копия Джека Потрошителя.

— И у вас нет даже малейшего подозрения, кто скрывается под маской «вершителя правосудия»? — поинтересовался Олег Васильевич.

— Есть одна мыслишка, — уклончиво произнес Корхов. Александр сразу вспомнил о странных статьях в «Оскольских вестях», похоже, написанных одним автором. До сих пор он сохранял это в тайне, все-таки его журналистское расследование. Однако, переполненный чувством благодарности к Анатолию Михайловичу за помощь в спасении Валентины, сказал:

— Вам незнакомы имена «Ярослав Иванов» и «Иван Ярославцев»?

— Не припомню.