Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история « Ветхозаветствующего» прозелитизма

— Знаете, кого я боюсь больше всех следственных органов на свете и разной шумихи? Убийцу! Это настоящий дьявол! И вы его опасайтесь, молодой человек.

Вчера Валентина надеялась, что никогда больше не появится в местном штабе ВКП(б), слишком уж там тяжелая атмосфера. И вот теперь она вновь постучала в дверь и, услышав, «Войдите», зашла. Веселый внешне, белобрысый Андрей Коровин как обычно, на месте. Он широко улыбнулся, но она уже с первой встречи поняла, что может скрываться за такой улыбкой.

— Пропавшая душа, — сказал он. — Проходи, присаживайся.

Валентина присела, Коровин показал ей сплошь подчеркнутую газету:

— Видишь, каким серьезным делом занят. Материалы последнего Пленума ЦК ВКП(б). Отмечаю самое важное из доклада Сталина и других руководителей. Потом приведу их слова как обязательную директиву для коммунистов и комсомольцев Старого Оскола.

— Очень серьезное дело, — согласилась Валентина.

— А почему отделилась от коллектива? Не ходила по местам революционной славы, не побывала на месте расстрела большевиков у нашего «Смольного», не выступила на пионерском собрании?

— У меня есть задание написать статью.

— Вот это правильно.

— Я немного подкорректировала тему: преступность в Старом Осколе. Хочу показать здесь зловещую роль капитализма.

— Блестящая идея! — согласился Андрей. — У меня есть данные, их стоит посмотреть и обработать.

— Мне уже рассказали, что в городе за три последних дня произошли три громких убийства. Говорят, все преступления совершил один и тот же человек.

— Откуда это тебе известно? — подозрительно поинтересовался Андрей.

— Я журналист, — напомнила Репринцева. — Если он не обладает информацией, он уже не журналист, а пустое место. У вас я хотела бы спросить насчет актрисы Федоровской.

При этом Валентина буквально впилась взглядом в Коровина. Тот, не моргнув взглядом, произнес:

— Я не в курсе. Коммунисты не участвуют в буржуазных разборках.

Несмотря на внешнее спокойствие, что-то в лице Андрея дрогнуло. Это длилось недолго, но для Валентины решило многое:

(«Ложь! Он действительно что-то знает!»)

— А мне необходимо выяснить как можно больше о деле Федоровской, — настаивала девушка. — Общеизвестные догмы о росте преступности при капитализме никому не нужны.

— Общеизвестные догмы? — вскричал Андрей. — Да эти, как ты называешь, догмы выстраданы целым поколением. И не одним.

— Но советских людей интересует конкретика. Если я опишу это дело.

— Забудь о нем, — неожиданно резко сказал Андрей.

— С какой стати?

Посвященный Коровин мог бы сказать: «Ты уже ничего не напишешь, тебя арестуют при пересечении границы СССР», но не имел права. Информацию следовало сохранить в секрете, чтобы она случаем не передумала возвращаться. И даже перед почти репрессированной он, кому доверяет Москва, ощущал тревогу. Нельзя допустить, чтобы Репринцева встревала в расследование. Агентура донесла, что ее видели с парнем из «Оскольских вестей». Он дает ей информацию и оказывает содействие в расследовании. И она ему тоже. Это уж как пить дать!

— Мы не помогаем одним преступникам — в данном случае буржуазным полицейским, ловить других.

Фраза не отличалась убедительностью, Валентина сразу перешла в наступление:

— Если коммунисты не станут помогать своим гражданам, они потеряют доверие народа. О вашей странной позиции я обязательно расскажу в Москве. Удар был ниже пояса. Ей скоро предстоит встреча с НКВД. И она им точно расскажет!

«Как быть? Похоже, она что-то подозревает?»

Теперь Андрею необходимо было выиграть время, понять, что конкретно Валентина знает? Как это сделать? Выяснить бы, но так, чтобы она ничего не заподозрила.

Нужна пауза, чтобы все обдумать. И тут появилась девушка с кипой листов, один протянула Андрею.

— Что здесь? — спросил он.

— Дополнения к решениям Пленума ЦК ВКП(б).

— Давай посмотрим. Кстати, познакомься, Катя, это Валя Репринцева из Москвы.

— Из самой Москвы? — воскликнула девушка.

— Ну-ка, что там еще?.. О, решено усилить борьбу с диверсантами и врагами народа. Скоро никакая сволочь не сможет вам вредить.

— Давайте вернемся к нашему разговору, — несколько торопливо попросила Валентина.

— О Федоровской? А тебе что о ней известно?

— Пока немного.

— Конкретнее! — потребовал Андрей.

— Журналист до поры до времени не раскрывает своих тайн.

— Что? Тайны от своих товарищей? Удивляешь, Репринцева. У нас одна команда, одни задачи, одна цель.

— Тогда условие: мы обменяемся информацией.

— Хорошо, — согласился Коровин, точно позабыв, что он «не в курсе проблемы».

Валентина сообщила, что узнала о Федоровской немного, и даже из того, что рассказал ей Александр, выделила лишь некоторые, общеизвестные (как она посчитала) факты. Поговаривали, будто Зинаида Петровна могла иметь контакты с зарубежной разведкой (с какой именно Валентина, естественно, не имела понятия), что ее прикончил ревнивый любовник; или еще версия — деньги, жила она явно не по средствам. Андрей слушал и кивал, лишь однажды Репринцевой показалось, что в лице его опять промелькнуло волнение, а глаза слегка сузились. Но какой момент в ее рассказе взволновал Коровина?