Призрак Белой Страны. Бунт теней исполненного, или Краткая история « Ветхозаветствующего» прозелитизма

И Валентина пересказала диалог с профессором. На душе было так легко и спокойно, она упивалась этим миром, пусть со своими сложными проблемами, невзгодами, горестями, даже неведомым страшным убийцей. Но здесь нет всеобщего страха, который она ощущает у себя на родине.

— В Москве к тебе тоже клеятся? — усмехнулся Горчаков.

«Наивный! Подойди ко мне кто-нибудь в Москве, заговори как этот чудаковатый профессор, обмерла бы со страху! Вдруг он из НКВД?».

Вслух же сказала:

— Бывает. Но я человек стойкий.

Послезавтра в это самое время она будет в Курске, потом пересечет границу. Как-то откликнутся ей долгие отлучки из коллектива в городе Старый Оскол? Настроение сразу испортилось, в душе возникла тревога, ее подпитывала другая: почему не работает домашний телефон?

— Не пора ли полдничать? — спросил Александр. И, не дожидаясь ответа, затащил Валентину в маленькое открытое кафе.

Заговорили о делах. Горчаков подробно описал встречу со Степановым. Главное, что он вынес из их разговора: Федоровская и Либер имели коммерческие дела. Но только ли их?

— А самого Степанова не считаешь причастным к ее смерти? — поинтересовалась Валентина.

— Вряд ли, — задумчиво ответил Александр. — Слишком он мелок и труслив. Посредничество в темных делишках — пожалуйста. Но чтобы убийство. А что у тебя?

Репринцева также детально передала разговор с Коровиным. Горчаков внимательно выслушал и спросил:

— Значит он отрицает какую-либо связь с Зинаидой Петровной?

— Отрицает. Только я не поверила. В его глазах блеснул странный огонек. испуга.

— В какой момент он появился?

— Я называла ему три возможных мотива убийства Федоровской (о чем слышала сама): контакты с зарубежной разведкой, месть любовника, деньги. В один из этих моментов он и заволновался.

— В какой именно?!

— Точно не могу сказать.

— Эх, знать бы! — и приумолк.

— О чем задумался? — девушку тронул его печальный вид.

— Три версии, но мне все же ближе одна — политическая. Ведь после Федоровской убили двоих иностранных агентов. И Никита Никодимович намекнул. нет, он прямо сказал, что сомневается, что в деле Федоровской замешан обычный криминал. Зинаида Петровна (правда, это он говорит, но, скорее всего, знает) вела дела честно.

— Что у нас дальше? — Репринцевой не терпелось продолжить дело.

— Я все вспоминаю, как Корхов предложил начать с театра. Старый Лис понимает, что делает. Только вряд ли мы что-то еще вытянем из Степанова. А вот другой наш «клиент».

— Кто же?

— Варвара.

Валентина содрогнулась и на всякий случай напомнила:

— Мы вчера уже заходили к ней.

— Почему бы не заглянуть еще раз?

— Неприятная особа, — больше всего ей не хотелось возвращаться в тот гнетущий дом. Хотя многие загадки так и не разрешились. Что за жуткое видение об аресте отца? И кто оно, то заросшее шерстью чудовище, выглянувшее в окно?

— Пойдем к ней позже, — сказал Александр, — когда станет темно. Только вот темнеет сейчас поздно.

— Почему, когда стемнеет? — полюбопытствовала Валентина.

— Представь: мы попадем на шабаш ведьм. Или вообще прилетят Воланд и его свита.

— Кто прилетит?

— А! Ты не слышала о писателе Михаиле Булгакове.

— Нет, — подумав, ответила Репринцева. — Не припоминаю.

— Он родился в Киеве, где-то в конце прошлого века. Служил военным врачом в Вооруженных силах Юга России. Но страстью его была не медицина, а литература. В двадцатые годы он приехал в Москву, несколько лет прожил в Советской России, опубликовав в газетах ряд фельетонов и рассказов. Потом вернулся в Киев, вернулся вовремя, а то над ним уже стали сгущаться тучи. И здесь он получил широкую известность — печатаются его книги, ставятся пьесы. Мало того, в 1929 году произошел крупный скандал: один советский военный деятель посетил с дружеским визитом Империю, Булгаков влюбился в его жену (имеется в виду Е.С. Шиловская. — прим. авт.) и. увел ее.

Недавно Булгаков издал новый роман, который первоначально назывался «Великий канцлер», но в самый последний момент был переименован в «Мастера и Маргариту». Началась настоящая шумиха, инициативная группа выдвинула автора на Нобелевскую премию. По словам самого Булгакова, писал он его долго, целых семь с лишним лет.

— Хватило терпения!

— У вас бы он писал его еще дольше и вряд ли бы дописал. Представляешь его жизнь в Москве?

Нищета, безвестность, а если новое творение — то в стол. А сейчас он состоятельный человек со своей армией поклонников.

— Зачем ты так? — грустно прошептала Валентина. — У нас печатается любая литература. Главное, чтобы она не носила антисоветского содержания.

— Творению нельзя ставить идейные преграды.

В который раз Валентина говорила себе: «Встань и беги от опасных разговоров!». И снова никуда не ушла. Просто поменяла тему:

— И кто такой Воланд?

— Разве можно вот так сразу пересказать гениальную вещь? Я дам тебе ее прочесть. Хотя здесь ты уже не успеешь, а увозить роман с собой опасно.

«Как жаль! — внутренне простонала Валентина. — И ведь все начнется уже послезавтра!»

— Я согласна вечером отправиться к Варваре.

— Отлично! А пока я еще покажу город.

— Мне бы своих ребят проведать, а то совсем потерялась.