Призрак Безымянного переулка

Катя, Мещерский и Дмитрий Лужков вновь стояли в тесной темной прихожей квартиры Апостоловых, где пахло пригорелыми котлетами и бедностью.

Давно стемнело, когда они вернулись из архива в Безымянный переулок. Старый кирпичный дом встретил их светом окон на всех этажах. Лужков вновь ловко открыл домофон, не звоня в квартиру. И вот они у Апостоловых. Лиза в застиранном спортивном костюме смотрела в комнате телевизор – мультики.

– Как не всю правду? – встревожилась ее мать Тамара Николаевна.

– Насчет Лизы. О событиях двадцатилетней давности, – подсказала Катя. – Мы в архиве дело подняли. Лизу в двенадцатилетнем возрасте маньяк похитил и держал где-то девять дней.

– Так не нашли ведь его тогда, подонка. – Старуха Апостолова покачала головой. – Я все помню как сейчас. Девять дней… Мы с моей матерью, бабушкой Лизы, тогда думали – нет в живых нашей девочки. А потом ее нашли на улице чуть живую. Подонок-то ведь ее на привязи держал, издевался, ни есть ни пить не давал. Она у нас в коррекционную школу тогда ходила. Во вторую группу, они уж буквы учили по азбуке. У Лизы тогда с речью трудности были огромные, но хоть как-то она объяснялась. А после того, как ее нашли всю истерзанную, у нее там, в голове, словно совсем все отказало. Говорить полностью перестала. И из школы мне ее пришлось забрать. Целый год по больницам, потом все время по врачам. И так вот уже больше двадцати лет.

– Нам теперь ясно, отчего ваши соседи по дому так снисходительны к Лизе, – заметила Катя. – Я имею в виду, когда она укусила…

– Алису-то? – Старушка вздохнула. – И я Астаховым благодарна. Помнят они наше горе. Они ж все Лизины ровесники были. И Алиса, и девочки, ее подружки. И мальчик этот.

– Какой мальчик? – спросил Лужков.

– Парень, уже не мальчик. Саша Мельников. Я ведь знаю, что в Андроньевском ночью произошло. Мне Наташа из Хлебникова позвонила, а ей свекровь. То ли трамвай его зарезал, то ли забили его, а потом под трамвай кинули… – Старуха всхлипнула. – А такой весь из себя стал – богатый, красивый. А я его помню с малых лет. Он к Алисе приходил, и девочки к ней приходили. Они в одной школе учились. И за Лизу мою он заступался.

– Заступался? – переспросила Катя.

– Школы-то рядом. А там пацанье. И просто негодяи. Дразнили, измывались над больной. А Саша Мельников за Лизу один раз заступился так, что негодяй-то его всего в кровь избил. Там родителей вызывали. Оказалось, что негодяй-то не из школы, а с «Серпа-Молота». Лиза потом за Сашей как нитка за иголкой, благодарна ему была сердцем, она у меня добрая была девочка, хоть и богом обиженная.

– Сейчас Мельников владеет… то есть владел многими зданиями здесь, в Безымянном, – сказала Катя.

– Что ж, сейчас молодые – они богатые. Это мы вот в нищете. А кому-то фортуна с деньгами, – заметила старуха. – Они, эти девочки – Алиса и ее подружки, – замуж повыскакивали, долго их тут не было, годы, а потом объявились, и Мельников тоже. Скупать все подряд начали. На углу Золорожского магазин был продуктовый, так они его закрыли. Мы, жители, собрались, шуметь стали – у нас ни одного тут магазина продуктового в шаговой доступности. За каждой мелочью в Рогожку топать надо, в супермаркет, или к Ильичу. Открыли вон кафе и какой-то там «Винил». А на кой нам, старухам, этот самый «Винил»? Депутат приехал и Мельникова с собой привез. Мы его – старожилы – сразу узнали. Он нам обещал – не волнуйтесь, откроем магазин, еще лучше прежнего. А теперь кто ж его нам откроет?

– Позавчера вечером, когда Лиза напала на Алису Астахову, там находился и Мельников, – сообщила Катя. – Но я не заметила, чтобы Лиза на него среагировала, узнала.

– Она ни на кого не реагирует. С тех самых пор, с тех девяти дней. Меня-то с трудом признает. – Старуха Апостолова махнула рукой.

– Так, понятно, с этим старым делом. С вами ведь беседовали тогда оперативники? – спросил Лужков.

– Конечно, много раз. Все искали того извращенца. Только как я могла им помочь?

– Вам фамилия Изотов Платон знакома?

– Изотов-то… А, это был тут в доме такой, в коммунальной квартире жил. Только давно я его не видела. Коммуналки у нас все скуплены, расселены, жильцы разъехались кто куда.

– А Грималев Олег?

– Так это тот самый негодяй и есть.

– Какой негодяй?

– Тот, кто над Лизой издевался, дразнил и кто Сашу Мельникова в кровь избил, когда тот за нее заступился у школы. Он на «Серпе» работал, в учениках ходил. Про него меня участковый все расспрашивал – про тот случай с дракой.

– Они подозревали, что он мог Лизу похитить, – пояснила Катя. – А где сейчас этот Грималев, не знаете?

– Понятия не имею. Двадцать лет прошло. Тогда-то он старше был и Лизы, и Мельникова – эти-то дети были, по двенадцать-тринадцать лет, а ему уж семнадцать или даже больше было.

– Оказывается, Мельников рыцарь был, – сказала Катя, когда они спустились по лестнице и вышли из подъезда. – Заступник слабых и больных детей.

– Сам еще пацан, – ответил Мещерский. Он смотрел на окна второго этажа.

– Ладно, пока это все. – Лужков устало поник. – Езжайте по домам.

– Я вас тоже довезу, – сказал Мещерский. – Вы где живете, Дима?