Призрак бродит по Техасу

Долина Огайо оказалась унылейшим районом. Население в основном состоит не из высоких, а из низких техасцев, причем среди этих последних немало участников революции. Белые бедняки. Им отказывают в гормоне, так как у них нет денег на поддержание излишков веса, сопутствующих высокому росту. Они утверждают, что сами отказались бы от гормона. Зелен виноград! Если не во всех, так, по моему мнению, в подавляющем большинстве случаев. Многие — такие коротышки, что способны проходить сквозь мексодвери, хотя это запрещено законом. Большинство мексов видят в них братьев по Революции, хотя меня приводит в ужас мысль о том, насколько они увеличивают опасность нашего провала!

Города такие же карликовые, как и люди — кольца лачужек вокруг остекленных атомными взрывами пустырей, где лишь совсем недавно начали возводить новые здания.

Чтобы скоротать время, я начал набрасывать новый сценарий спектакля. Наше представление необходимо так или иначе улучшить. Эль Торо, например, убежден, будто учится у меня актерскому мастерству, но играет много хуже, чем до того, как я начал его обучать.

В первый вечер в Луисвилле мы выступили скверно. Во второй в Цинциннати — еще хуже. Даже я оставлял желать лучшего: и кричал, и подчеркнуто поворачивался спиной к зрителям, лишь бы овладеть их вниманием. После окончания они безмолвно разошлись. Не думаю, чтобы мы подогрели хотя бы одну схватку на уличном перекрестке. И виновник мне известен — я сам. Но никакой актер не способен изо дня в день играть роль вроде Смерти, не получая эмоционального топлива.

Поэтому я выждал, когда Рейчел и Роза остались вдвоем, и довольно мрачно пригласил их в мой кирпичный домик в заброшенном мотеле, возле огороженного проржавевшей решеткой разбитого шоссе.

Я выждал, пока они не уселись поудобнее, не закурили и не уставились на меня с любопытством.

Тогда, импровизируя — никаких заранее обдуманных речей! — я излил им свои чувства. Я описал жуткое одиночество сына невесомости на планете с тяготением и чуждой ему культурой. Я растолковал, какую опустошенность испытывает актер, играющий ответственную роль, да еще такую античеловечную, как Смерть. Я открыл им не только мой идеализм, но и мелкие причуды и привычки по-детски жалеть себя.

Короче говоря, ничего, кроме правды, они от меня не услышали. Мне это принесло огромное облегчение, и я чуть было совсем эмоционально не рассыпался. Но только чуть было. Актер всегда остается актером.

Затем я начал горячо восхвалять их обеих, втолковывая, что у меня ничего не получилось бы без их творческой помощи и утешительной поддержки. Я намекнул на иные мои эмоциональные и физиологические нужды. И в заключении заверил их, что люблю их обеих безумно… и одинаково.

И только тогда вспомнил, что уже говорил им это в церкви, а они обе обозвали меня свихнутым.

На этот раз они были добрее. Хотя как знать? Роза погладила меня по колену и сказала:

— Бедный костянчик! У меня сердце разрывается.

— Конечно, Черепуша, тебе туго приходится, — согласилась Рейчел, похлопывая меня по другому колену. — Но разберемся в двоеженстве, которое ты затеваешь, если я тебя верно поняла, — добавила она. — Которая из нас главнее?

— Вот-вот! — подхватила Роза, скрестив руки на груди и постукивая каблучком по полу.

— Это решать вам, — ответил я не высокомерно, но с величайшей простотой и искренностью. И в свою очередь скрестил руки на груди.

— А ты уверен, что все-таки не предпочитаешь одну из нас другой? — спросила Рейчел. — Не стараешься из жалости смягчить удар?

— Из жалости! — прошипела Роза.

— Нет! — ответил я и объяснил, какие формы многоженства существуют в Мешке — от однолинейной до множественных браков. Не говоря уж о неформальных любовных связях. _w- Ну, может, в небе из этого что-то и получается, — заметила Рейчел, когда я умолк, переводя дух. — Но тут на земле мы к такому не привыкли.

— Да уж! — согласилась Роза. — Я не собираюсь быть твоей "светской секретаршей", amado. Тут дело касается моего сердца.

— И моего, Черепуша, миленький, — со вздохом произнесла Рейчел. — Понимаешь, я слишком серьезно отношусь к тебе, чтобы играть в эти игры. Неужели весы хоть чуточку не склоняются в одну какую-то сторону?

Говорить я не мог и только качал головой.

— Значит так, — сказала Рейчел и поглядела на Розу. — Я ему объясню, мисс Моралес?

— Да, лучше вы, мисс Ламар.

— Так вот, Черепуша, — продолжала Рейчел, чуть наклонясь вперед и упершись локтями в колени, тогда как Роза сидела выпрямившись, — мы, девочки, угадали, что с тебя станется настаивать на этом бреде, а потому приготовили свой ответ заранее. А именно: ты должен решить, кто из нас тебе милее, и сказать об этом перед нами обеими, чтобы исключить возможность передержек.

— Но как вы не понимаете, чего вы от меня требуете?! — вскричал я. — Вы просите, чтобы я оскорбил одну из вас самым непростительным образом!

— Ничего, выдержит, — безмятежно возразила Рейчел. — Видишь ли, миленький Черепушечка, мы с мисс Моралес во время этого турне близко сошлись на нашем взаимном восхищении тобой.