Призрак для Евы

Минти встала, повернулась и пошла в сторону, противоположную газгольдеру. Наверное, эта дорога должна привести ее к западным воротам. Но не привела. Минти стало страшно. Она представила, что не сможет найти выход и будет бродить тут много часов или даже лет в поисках выхода, навсегда останется среди заросших могил и вместе с кошками будет ходить по ним, вызывая дрожь у живых людей. Это место, где под землей лежит бесчисленное количество мертвецов, наверное, самое подходящее для привидений, но ее призраков тут нет. Только полумрак, тоска и далекий шум машин на Харроу-роуд. Ни людей, живых или мертвых, ни пения птиц. Внезапно Минти оказалась на открытом месте, прямо перед огромным храмом с колоннами — крематорием. Вид у него всегда был устрашающий, а с этой стороны особенно: голая стена, серые облака над ней, а вокруг заброшенная растительность, подбирающаяся к самому фундаменту. Минти представила, как распахиваются огромные ворота, витражное окно разбивается, и изнутри вырываются призраки с поднятыми руками и развевающимися саванами. Она бросилась бежать.

На аллеях были расставлены таблички, указывавшие на что угодно, только не на то, что нужно ей, — могилу Тетушки. Минти, боявшаяся оглянуться и обнаружить преследователей, прочла, сама не зная зачем, возникшую перед ней табличку. Надпись на ней гласила: «Выход». Минти почувствовала огромное облегчение. Теперь она знала, где находится: неподалеку от западных ворот, которые выходили на ее улицу и рядом с которыми стоял цветочный киоск. К воротам она уже подошла медленно, заставив себя улыбнуться и кивнуть продавцу цветов. Ее не преследовали — никто и ничто.

Минти редко чувствовала себя счастливой. Страх отпугивает счастье точно так же, как печаль, а Минти почти все время боялась. Она жила в атмосфере не имевших названия страхов, сдержать которые могло только строгое соблюдение правил. Облегчение принесла лишь одна вещь, не ведомая Минти первые тридцать семь лет жизни — чувство, которое она испытывала к Джоку. Когда после занятий любовью она сказала Джоку, что никогда не будет принадлежать другому мужчине, что вечно останется ему верна, то, наверное, впервые в жизни выражала свои настоящие, искренние чувства, не искаженные предубеждениями по поводу чистоты, порядка или еды. А то, что Джок давал ей взамен — или она думала, что давал, — вызывало у нее странное чувство, которое Минти не знала, как назвать. Счастье. Подобное ощущение, хотя и не такое сильное, охватило ее теперь, когда она покинула кладбище и пошла домой, на Сиринга-роуд.

С Джоком это состояние сохранялось довольно долго. Если бы он не умер, иногда рассеянно думала Минти, точно не зная, чего хочет или что имеет в виду, если бы он был жив и остался с ней, чувства, которые он в ней будил, могли бы превратить ее в совсем другую женщину. Минти понимала, что теперешняя крупинка счастья, последовавшая за пережитым ужасом, обречена быть короткой, и когда она приближалась к двери своего дома, страх начал возвращаться. Минти боялась того, что ждет ее внутри, и даже подумала, не постучать ли к Уилсонам, не посидеть ли у них полчасика, выпить чашку чая, поболтать и, может, рассказать о поисках Тетушкиной могилы, которые теперь, когда все закончилось, могут даже показаться забавными. Чтобы женщина, жившая через дорогу от кладбища, не могла найти могилу собственной тетки! Но даже если она пойдет к Соновии, потом все равно придется снова выходить и переступать порог своего дома. Нельзя же сидеть у соседей всю ночь.

Минти вставила ключ в замок и повернула. Стемнеть должно было еще через несколько часов, однако она включила свет в холле. Ничего. Пусто. Минти поднялась наверх, опасаясь по пути столкнуться с Тетушкой, но там тоже никого и ничего не было. Через стену, разделяющую два дома, доносились тихие звуки музыки — такой, которая нравится современной молодежи. Вряд ли это радио мистера Кроута; скорее всего, оно принадлежит Гертруде Пирс. Странная женщина — слушает музыку для подростков. Минти приняла ванну, воспользовавшись гелем, который создает пену, вымыла волосы, щеточкой для ногтей соскребла кровь с ладоней. Шипы роз оставили несколько крохотных ранок. Потом Минти вытерлась и, как обычно, надела чистую футболку, чистые брюки и носки. Она никогда не носила сандалий, даже в жару, боясь грязи на улицах. Микробы могут проникнуть через ноги и вызвать какую-то болезнь с непроизносимым названием — Минти читала об этом в газете Лафа. Там речь шла об Африке, но она не видела причин, почему такое не могло случиться и здесь.