Призрак другой женщины

«Вдруг» той ночью не случилось никакого. Но на следующую ночь она сама эти шаги услышала. И следующей ночью тоже. И главное, не было ведь никого! Они с Витькой осмелились и, вооружившись топорами, пошли посмотреть. Никого!!! Вообще никого!!! Небо чистое, звездное, видно все вокруг хорошо. Они, как идиоты, раза по четыре вокруг дома обошли друг за другом. Никого!!! А шаги не стихали.

– Это она, Катька!!! Бабка твоя! – выл потом Витька в кухне, где она его решительно отпаивала водкой. К чести его – он пытался отбрыкиваться. – Она ходит вокруг! Призрак ее!!!

– Не мели чепухи, Виктор. – Катя глотнула из рюмки с ним за компанию, поморщилась, захрустела маринованным огурцом. – Привидения двигаются совершенно беззвучно, если верить байкам.

– А ты не веришь? – Он начал икать от первой рюмки и умоляюще запросил вторую.

– Я в эту чушь не верю, Витя. – Катя намотала на палец кудряшку, задумчиво уставилась в темный прямоугольник окна, за которым брезжил мартовский рассвет. – Кто-то нас пугает.

– Зачем?! – Он нарочно сел к окошку спиной, боялся туда смотреть.

– А я знаю?! – возмущенно откликнулась она. – Ты спроси у того, кто ходит!

– А его не видно. Я его караулю, караулю, а его и нет. Только шаги одни, топ-топ-тук-тук… Жуть!

Витька втянул голову в плечи и снова потянулся к бутылке, но тут же получил по рукам.

– Релаксация закончена, дорогой друг. – Катя убрала бутылку в холодильник. – Ложись спать, утром разберемся.

Утром не разобрались. Следов вокруг дома не было. Они потом и песок насыпали везде, в надежде, что хоть как-то наследит это чудовище. Не наследило. А ходьба вокруг дома по ночам, между тем, не прекращалась. И тогда у Витьки возникла шальная идея: он решил бежать. Не один, конечно.

– Я теперь, Кать, от тебя не отстану, – заявил он позавчера днем, почесав за ухом. – Как-то мне с тобой сподручнее. Жить даже хочется. А так ведь пропадал… Не прогонишь?

– Нет.

Ей тоже было с Витькой лучше, чем одной. И, честно говоря, в глубине души крохотная искорка гордости тлела, что смогла из него пьяного дьявола изгнать. Трудится, помогает, начал умываться по утрам и зубы чистить на ночь. Одним словом, снова начал превращаться в нормального человека. Однажды она даже его за чтением книги из ее библиотеки застала. И снова порадовалась.

– Кать, может, уедем куда-нибудь, а? – ныл Витька каждый день и таскался за ней с чемоданом, как сейчас. – Пересидим. Переждем, нас ведь не подозревают с тобой ни в чем. А вернемся, когда…

– Когда от дома камня на камне не останется, – прерывала она его стоны. – Нет, Витя, дом я не оставлю. Чудится мне, из-за него все это… Из-за дома. Может, бабка тут где клад захоронила, а, Вить?!

– Вот дала, а! – Он скалился в улыбке. – Когда она сюда явилась, у нее котомка одна при себе была, бабы рассказывали. И подол у сарафана драный. Сына за руку держала, отца твоего. Крепко держала. Вот и все ее богатство было. Он, хоть и взрослый уже достаточно был, а за мать цеплялся, как сосунок. Времянку какую-то сбили ей в этом самом месте, она сразу готовить начала командированным, денежки потекли понемножку. Потом она стройку затеяла, ночей не спала. Все караулила каждый мешок с песком, каждое бревно, каждый гвоздь. Кровью и потом ей дом этот достался. Бабка твоя, бабы говорили, постарела лет на десять, пока его построила. А потом…

– А что потом? – заинтересовалась Катерина.

О бабке она почти ничего не знала. Она никогда не распространялась о себе, расспросов не поощряла. А говорить с чужими людьми о бабке Кате было противно.

– А потом твой отец заматерел, встретил твою мать и влюбился без памяти.

– А бабка была против?

– Еще бы! Она отцу твоему невесту присмотрела из местных. Богатую! А он ни в какую. Мать и рассвирепела. Бабку свою в гневе видела? – Витька поежился.

– Видела. – Катя тоже поежилась и потрогала левое ухо, пару раз потаскала ее бабка за него.

– Вот… Молодые и уехали отсюда. Тебя родили. Жили, по слухам, счастливо, но бедно.

– Нормально жили, – надулась она.

Ей тут же вспомнился смех мамы, когда отец кружил ее по комнате. И еще букетики полевых цветов. Мама всегда им радовалась. Сейчас уже, конечно, мало что помнилось. Лиц вот совсем не помнила, но сохранилось в душе ощущение легкости и милого восторга, в котором она пребывала, пока жила с родителями.

– Потом они сгорели, так? – склонил Витька голову.

– Да, я в лагере была. Бабка за мной тут же приехала.

– Помню… Это помню… Когда ей сообщили, она волчицей выла. А потом слухи поползли один гаже другого… – Витька запнулся и взглянул на нее с опаской.

– И?!

– Одни болтали, что бабка этот пожар «заказала», решив отомстить невестке за то, что сына украла и внучку. Она же – мать-то твоя – не разрешала ей с вами видеться… А еще слухи ползли, что месть это была бабке твоей.

– Месть?! За что?!

– Не знаю. – Витька твердо выстоял под Катиным испытующим взглядом. – О прошлом ее никто ничего не знал. Но шептались, что было за что.

– Кто?! Кто конкретно шептался?!

Витька маетно тер ладонь о ладонь и молчал.

– Ви-иикторр!!! – взревела Катя и потянулась к нему, чтобы отвесить подзатыльник.