Призрак фокусника

– Какой еще случай? – процедил Ананасов, нервно оглядываясь по сторонам. Окружающие люди беззастенчиво употребляли крепкие спиртные напитки, и им не было никакого дела до двух капитанов, мужественно пребывавших в завязке.

– Такой случай, что видел я ее! – прошептал Росомахин, перегнувшись через стол.

– Кого – ее? – переспросил Ананасов, нервно облизнувшись.

– Главное дело, что я с ними хотел по-хорошему! – горячо забормотал Федор, сверкая глазами. – Хотел по-хорошему, по-соседски! А они ко мне без всякого уважения… вместо того чтобы угостить по-доброму, а после поговорить, к примеру, об жизни, они меня шуганули, как кота помойного… и еще дверью усугубили…

– Слушай, Росомахин, ты уж переходи к делу! – занервничал тут и Гудронов. – Нам с другом здесь, знаешь, как тяжело находиться? Мы здесь испытываем невыносимые моральные и физические мучения! Короче, о ком это ты базаришь?

– Так я как раз о самом о деле! – Росомахин придвинулся еще ближе. – Дверью она меня шандарахнула, и вообще, убить пообещала!

– Кто? – устало осведомился Ананасов. Он уже жалел, что отреагировал на призывы Федора.

– Дак она же! Про которую ты меня расспрашивал! Кудрявая, беленькая, вся из себя невидная, и голосок такой визгливый… как будто, натурально, ножиком по стеклу вжикает…

– Танька-Ваучер! – мгновенно оживился Ананасов и переглянулся с Гудроновым. – И где ж ты ее видел?

– Где видел – там ее уж нету, – зачастил Росомахин, сообразив, что не годится ему наводить полицию на собственное жилище. – А вот я вам скажу, куда она сейчас намылилась… между прочим, по части этого… квартирного грабежа!

– Ну, говори быстрее! – взмолился Ананасов.

– Ой, чего-то во рту у меня пересохло… – заныл Федор. – И рад бы сказать, да язык не ворочается… да и память опять же освежить требуется…

– Вот гад! – восхитился Гудронов. – До чего ж человек интерес свой блюдет! Это просто даже удивительно!

– Сколько? – строго осведомился Ананасов.

– Сто пятьдесят в самый раз будет, – Росомахин скромно потупился. – Я свою норму знаю. Если больше – так я и правда могу ненароком в забывчивость впасть…

– Ладно, черт с тобой! Будет тебе сто пятьдесят! – Ананасов отошел к стойке и вскоре вернулся, неся в руке полный стакан и скрипя зубами от переполнявших его душу чувств.

– Пей уж, урод! – выдохнул он, придвинув Росомахину водку.

– Непременно! – Федор засиял, как медный самовар, поднял стакан, поднес его к губам, влил в себя содержимое и крякнул от наслаждения. – Хорошо пошла! – проговорил он через секунду и вытер рукавом слезы умиления.

– Слушай, ты нас долго еще мучить будешь?! – Ананасов заскрипел зубами. – Ты наше терпение не испытывай, оно не железное! Щас загребем тебя и запрем на пару дней в обезьянник…

– Это зачем же, начальники? – забеспокоился Росомахин. – В обезьянник не надо, я не мартышка какая-нибудь…

– Тогда говори быстро, что обещал!

– Насчет чего? – Федор часто заморгал глазами.

– Насчет Таньки-Ваучер! – Ананасов начал угрожающе приподниматься из-за стола.

– Ах, насчет Таньки! – оживился Росомахин. – Так что же вы, ребята, время теряете? Она аккурат сейчас квартирку обносит… вы бы того, поторопились!

– Где?! – прорычал Ананасов, огромной рукой сгребая куртку Росомахина.

– Близехонько! – испуганно вылупился тот. – На Греческом, в пятнадцатом доме! А про квартиру я не знаю, она номер не назвала… она меня как раз застукала…

Два героических капитана ворвались в дом номер пятнадцать по Греческому проспекту, тяжело дыша и топая, как целое стадо рассерженных носорогов.

Консьержка, которая только что допила чай и досмотрела свой любимый сериал, выскочила навстречу им с пронзительным криком:

– Стойте! Вы к кому? Я сейчас полицию вызову!

– Уйди с дороги, тетка! – Сеня Гудронов отодвинул ее в сторону. – Мы и есть полиция!

– А тогда предъявите! – не сдалась консьержка.

Ананасов полез в карман за служебным удостоверением, но его там не оказалось. Времени на обдумывание этого факта не было, и он махнул перед теткой абонементом для посещения бассейна.

– У тебя квартиру грабят, а ты тут злостно препятствуешь органам! – рявкнул он на консьержку и помчался вверх по лестнице вслед за напарником.

Федор Росомахин не назвал им номера квартиры, но это и не понадобилось: из-за неплотно закрытой двери на третьем этаже доносились истошные вопли и звон бьющейся посуды.

Ананасов с Гудроновым так спешили предотвратить преступление и задержать неуловимую воровку, что не учли общеизвестный факт: квартирные кражи обычно происходят в тишине. Два бравых капитана, ни секунды не раздумывая, ворвались в квартиру номер восемь.

Крики и грохот доносились из глубины квартиры, и героические полицейские устремились в этом направлении.

Распахнув дверь спальни, они увидели ухоженную блондинку в черном, которая держала в руках плотно набитую матерчатую сумку.

– Стой, стрелять буду! – рявкнул капитан Ананасов, направив на незнакомку пистолет.

В ту же секунду откуда-то из-под кровати выскользнула какая-то верткая фигура и, ползком проскользнув под ногами капитана, исчезла в неизвестном направлении.