Призрак фокусника

Любочка открыла было рот, чтобы наскоро извиниться, оглянулась на девицу и вдруг перед глазами у нее всплыла некачественная, расплывчатая фотография, которая уже много месяцев висела у них в отделении на стенде «Их разыскивает полиция». Скромное девичье личико, обрамленное трогательными льняными кудряшками, губки, сложенные бантиком… Милую девочку звали Танькой-Ваучер, и она разыскивалась в связи с целой серией смелых и очень удачливых ограблений квартир. Своими томными коровьими глазами Любочка видела все отлично! И хоть сейчас белокурые кудряшки не вились вокруг милого личика приятным ореолом, да и само личико никак нельзя было назвать милым, поскольку оно было искажено гримасой злобы и страха, но Любочка сразу определила, что перед ней – закоренелая преступница.

– А ну, стой! – крикнула она басом. – Полиция!

Воровка визгливо выругалась и бросилась наутек. Но уж как ей было успеть? Шагая широко, тяжело и неотвратимо, как статуя Командора, Любочка в два счета настигла Таньку-Ваучер и схватила ее за второй – еще неоторванный – рукав.

– Пусти! – из последних сил вырывалась Танька. – Пусти, колода дубовая!

Но силы были явно неравны. Танька и Любочка находились в совершенно разных весовых категориях: Танька – в весе петуха, точнее, в весе курицы, Любочка же вполне могла участвовать в боях супертяжеловесов.

Любочка дернула Таньку за волосы, ухватила ее за ворот и поволокла к подъезду.

– Не пущу! – опомнилась консьержка, поскольку в сериале был как раз перерыв на рекламу.

– Полиция! – вновь рявкнула Любочка, свободной рукой выхватив удостоверение.

Консьержка, подслеповато щурясь, успела прочитать, что сотрудницу органов зовут капитан Ананасов, и разглядела на фотографии усы, но очень мудро решила, что это – не ее дело.

– В какую квартиру? – пролепетала она.

– А куда все пошли? – поинтересовалась Любочка.

Выяснилось, что в восьмую.

– Ну, значит, и нам туда же! – обрадовалась Любочка, перехватила поудобнее свою визжащую ношу и рванула вверх по лестнице.

– Куда сдавать-то? – повторила Любочка, буквально потрясая в воздухе Танькой-Ваучер. – Это ведь та… с плаката «Особо опасные преступники»! Она ведь у нас давно в розыске!

– Отпусти, сучка! – визжала Танька. – Отпусти по-хорошему, а то я тебя за задницу укушу…

– Ничего, – радостно проговорила Любочка. – Я от бешенства прививки недавно делала!

– Ой! – восхитился капитан Ананасов. – Это же и правда она – Танька! Сколько ж мы ее ловили! Вот Кузьма Остапович-то обрадуется! Любочка, дай я тебя поцелую!

– Это совсем не обязательно… – Любочка залилась густой малиновой краской. – Кстати, Андрей Питиримович, я вам удостоверение ваше принесла… служебное… вы его возле кабинета обронили… по чистой случайности… – И она левой рукой, свободной от Таньки-Ваучер, протянула капитану бордовую книжечку.

– Ох ты! – Ананасов схватился за голову. – А я-то все думал – куда я его задевал? Ну, теперь я тебя непременно поцелую!

Любочка испуганно попятилась, заслоняясь арестованной воровкой, как живым щитом.

– Это судьба! – подал голос ехидный Гудронов. – А против судьбы, Питиримыч, не попрешь…

– Эй! – подал голос Василий, про которого все в суматохе забыли. – А кто позаботится о моей безопасности?!

– Вы уж со своей женой как-нибудь сами разберитесь, – отмахнулся от него Ананасов. – У нас своих забот хватает! Мы тут в результате тщательно спланированной операции произвели задержание особо опасного преступника!

И дружный коллектив полицейских покинул квартиру номер восемь. Возглавляла шествие счастливая Любочка, с беспомощно извивающейся Танькой-Ваучер наперевес.

– А вот теперь-то мы с тобой спокойно разберемся! – угрожающе проговорила Галина, потирая руки и надвигаясь на дрожащего Василия. – Ты что же думал, козел позорный, что тебе это сойдет с рук?! Ты государство обманул, а за это, между прочим, статья есть! На зону отправишься! Баланду жрать будешь!

– Галя, ты даже не дала мне объяснить…

– Нечего тебе объяснять! Я и так все отлично поняла! Твое место – на нарах!

– Ты не можешь так со мной поступить…

– У самой параши!

Василий крадучись двинулся к двери, но оттуда донеслось негромкое рычание. Энни сидела на тумбочке, грозно оскалившись, как самая настоящая собака.

– Галя, у нас с тобой было так много хорошего… – проскулил Василий, опасливо поглядывая на Энни. – Забери свою собаку! Поговорим спокойно, без посторонних, как в прежние времена!

– И не подумаю, – усмехнулась Галина. – Собака для меня – не посторонняя, она для меня – самое близкое существо… Правда, Энни? А все, что у нас было хорошего, ты сам испоганил! Ты вломился в мою душу в грязных кирзовых сапогах и наследил там, как грузчик в театре, а теперь хочешь, чтобы я успокоилась и все забыла? Я успокоюсь, только когда отправлю тебя на нары!

– Давай поговорим, как цивилизованные люди… Чем я могу загладить свою вину?

– Такую вину нельзя загладить! – рявкнула Галина. – Ее можно только смыть! Кровью!

И Энни громко тявкнула, выражая хозяйке полное одобрение и абсолютную поддержку.