Призрак гнева

— Сигурд, — сказал он. — Клянусь перед богами, я с ней не спал. Я не спал со своей дочерью. Никогда, Сигурд. Никогда.

Ярл молчал.

— Это правда, меня видели в сарае. Но не с ней. Не она это была. Не она, Сигурд, понимаешь?! Не она, клянусь… Я был с…

— Тише, родич, люди тут.

Но конунг будто не услышал:

— Это была Халльгерд. Халльгерд Золотые Косы, Бьярни Серого Копья жена. С ней я был, понимаешь? Богами клянусь, Сигурд, с ней я был, не с дочкой. Я бы никогда…

Сигурд хмуро огляделся. Эйвинд прикусил губу.

— Ох, брат, — Сигурд покачал головой. — Што же ты, а? Што ж ты наделал-то, а? Неужто ты с сыном поговорить не мог? Ну, сказал бы ему… што же так-то…

Конунг отвернулся.

— А он этого хотел? — ответил он. — Ему это было нужно? А он — он со мной когда-нибудь говорил? Он же ненавидит… ненавидел меня. Он ничего не желал слышать. Он хотел только моей смерти. Моей — и сестриной.

— Он сестру не убивал, — выговорил Сигурд. Конунг вскинул голову, и ярл повторил:

— Он ее не убивал. Он поклялся перед смертью. Просил, штоб я тебе сказал. Ну, вот я и сказал. Видар не хотел, штобы ты о нем плохое думал… брат. Эх, да што ж теперь, сделанного не воротишь.

Конунг закрыл глаза. На его шее вздулись вены, брови задрожали. Сигурд молчал, и конунг тоже.

Улла вдруг вскочила и схватила топор, стоявший в углу, возле груды просмоленных деревяшек. Кинулась к статуе Тора. Размахнулась — и ударила истукана топором, только щепки брызнули, ударила раз, другой и третий. Еще и еще. Дерево загудело. Улла вскрикнула, ее качнуло, топор едва не вырвался из рук. Она снова размахнулась — и снова хватила бога топором. С воплем. Изо всех сил. Как будто это был враг, от смерти которого зависела ее жизнь.

Бран и Эйвинд бросились к ней. Бран схватил девушку в охапку, Эйвинд отнял у нее топор. Она билась в их руках. Сигурд подошел, обнял ее, и она затихла. Ярл закутал Уллу в плащ.

— Мы уходим, родич, — обратился Сигурд к конунгу. — Где наш дом, тебе ведомо. Коли решишь прийти — приходи, милости просим.

Сигурд исчез за дверью. Эйвинд и Бран двинулись за ним.

Конунг молча закрыл лицо руками.

Глава 17

Дэвайн ждал Брана в старой кузнице.

— Ну? Закончилось? — спросил он, когда тот вошел.

Бран кивнул. Подсел к огню. Несколько минут они молчали.

— Жаль, что они меня встретили, — промолвил Дэвайн.

— Кто?

— Видар и его товарищи.

— Почему? — Бран поднял голову.

— Я бы и сам доехал, а так… они бы не вернулись, и парень бы остался жив.

— Он все равно когда-нибудь сюда возвратился бы.

— Когда-нибудь — конечно. Но к тому времени, глядишь, все бы улеглось. И не случилось бы такого.

Бран не ответил.

— Ну, а ты, сынок? — чуть погодя сказал Дэвайн.

— Я? Что я?

— Как ты тут жил?

— А что, тебе не рассказали? — Бран глянул на отца.

— Кое-что я слышал, — промолвил Дэвайн. — О медведе слышал, и о том человеке… Кнуд, по-моему. Да?

— Да. Ну, а еще?

— Видар почти не рассказывал, хотел, чтобы ты сам. Но мне кажется, здесь еще много чего произошло. Я прав?

Бран молча смотрел в огонь. Дэвайн сказал:

— Мне не нравится, как выглядит твое лицо. И плохо, что ты с таким обморожением выходишь на улицу. Ты это чем-то мажешь?

— Да.

— Чем?

— Точно не знаю. Мне Хелге мазь дала.

— Хелге?

— Сигурда жена.

— А ну-ка, иди сюда, — велел Дэвайн. Бран подчинился.

— Дай, я на свету посмотрю, — Дэвайн развернул сына к огню. — Покажи руки. Да-а… Могут остаться шрамы. Ну, ничего, сейчас.

Дэвайн подтянул к себе котомку.

— Кое-что у меня тут еще есть, — он вынул маленькую склянку. — На пару раз хватит, но лицо надо закрывать, когда идешь на улицу. Понял?

— Да.

— Давай, мы тебя намажем, — Бран вздрогнул, ощутив на лице холодное и липкое прикосновение.

— Сиди смирно, — промолвил Дэвайн. — Это не больно. Ведь не больно, нет?

— Нет.

— Ну, видишь. Губы все потрескались. Следи за этим, сынок, не будь как ребенок. Ты же все понимаешь не хуже моего.

Бран не ответил. Мазь, ложась на кожу, сначала холодила, а потом начинала жечь.

— Печет? — спросил Дэвайн.

— Ага.

— Ничего. Посиди минуту, — Дэвайн накинул ему на плечи плащ.

Бран открыл глаза. Дэвайн собирал разложенные вещи.

— Отец… — промолвил Бран, и тот поднял взгляд. Бран не продолжал, но Дэвайн не переспрашивал, а просто ждал.

— Знаешь, — сказал Бран, — ты прав. Здесь очень много… Много всего произошло.

— Я это понял, — отозвался Дэвайн. — Не возражаешь, если я кое-что спрошу?

— Спроси.

— Видар просил беречь свою сестру. Это он о той девочке говорил? О той, что с ним сидела?

— Да, — ответил Бран. — Об Улле. Ее зовут Улла. Она… она…

— Что?

Молчание. Дэвайн спросил:

— Это ведь она ясновидящая, правда?

— Да.

И снова тишина.

— Так что же? — осторожно молвил Дэвайн. — У вас с ней… что-то было?

— Было… и есть, — Бран заставил себя поднять взгляд. — Она… она — моя жена, отец.

Дэвайн не ответил, словно настала его очередь молчать.

— Она мне — жена, — повторил Бран. — У нее… она была от меня беременна. Я на ней женился, и я… ее люблю.

Бран понурил голову.

— Не сердись, — попросил он. — Не сердись, ладно?

— Я не сержусь. Что же, выходит, уже и свадьба была?

— Еще не было.

— Нет? Но ведь ты вроде бы сказал, что ты на ней женился?