Призрак Империи

Мне в голову не однократно приходили мысли о том, чтобы продавать некоторые запчасти с корабля, но технологии кораблей за десять лет шагнули далеко вперед и детали с девятого Тайпа никуда уже не подойдут. Современные корабли оборудованы совершенными транспондерами и более мощными двигателями. Если и удастся что-то продать, то какой-нибудь кабель для охлаждения, а он стоит сущие копейки. Были мысли и не очень хорошие, например: продавать метал на переплавку Церере на черном рынке. Но работать с оккупантами я себе позволить не мог. Я бросил эту мысль, до того момента, пока не обнаружил внезапные спады напряжения на барже. Стало ясно – реактор приходит в негодность. Если так пойдет и дальше, то совсем скоро не останется электричества, а без него и кислород вырабатываться не будет. Более того, это угроза возгорания гидропоники. Где достать деньги на генератор, я понятия не имел. Детали дорогие, моего пособия точно не хватит. Я пробивал по ГалНэту и узнал примерную стоимость необходимых мне деталей – 120-150 фиолетовых жетонов. Мне это не по карману с пенсией в 200 зеленых жетонов1. В голову приходило только воспоминание с предложением Джозефа Брайтенгера.

Нет. Исключено! Что я, без рук что ли? Выдающийся инженер, создавший мощнейшие когда-то двигатели. Человек, давший людям возможность летать дальше Марса! Дальше Пояса! За нами, инженерами и космическими пилотами стояло будущее. Как будто реактор мне не по силам.

Как же я ошибался.

Да, иногда самоуверенность на меня находит и часто в последствии стою в ступоре. Как и сейчас. У марсианских реакторов немного иная конструкция и мне понадобилось чуть больше времени, чем я думал, чтобы понять одну вещь – ректор исправен. Я бегаю глазами по нему и пытаюсь понять – что же не так? Я проверил на сто раз каналы охлаждения, отходящие от энергетических ячеек, резервуары с охладительной жидкостью, проверил урановые стержни, поменял пару проводов, подтянул винты, но проблема не исчезла. Даже программа исправна. Пол дня я потратил в реакторной, выискивая неисправность, но находил лишь незначительные повреждения в платах, которые тут же менял. А затем раздался взрыв. Прямо за моей спиной в соседнем блоке громко бахнул распределитель питания, откинув меня вперед, от чего я сильно ударился головой, и вдруг все потухло, пропали звуки. Мощный взрыв пробил легкий сплав обшивки и, буквально, порвал две палубы позади меня. На мгновение, я подумал, что серьезно повредил голову и поэтому ослеп, но, когда меня начало высасывать в открытый космос, я осознал – реакторная разгерметизирована, в корпусе очередная пробоина. Меня не пугала столько сама смерть, сколько осознание того, что вот-вот окажусь в открытом космосе, куда меня высасывает вместе с инструментами и разными запчастями и что умру я там! Уже чувствую колкий лихорадочный холодок, крепко сжимающий мою кожу, словно в наждачных перчатках, в легкие не поступает кислород, в глазах мутнеет. Я не могу сделать ни единого вдоха. Кожа покрывается раздражением от чего краснеет и немного набухает. Мне больно. Эта боль пронзает все тело, словно в органы вставляют тонкие холодные спицы и ими же рвут на мне плоть. И я не знаю, повезло ли мне схватиться за весящий кабель, и зафиксировать себя на стене при помощи магнитных ботинок именно в тот момент, когда вышел последний литр воздуха. Страх и колкая боль мешает думать. Еще чуть-чуть и меня убьет мое внутреннее давление и нехватка кислорода. Когда весь воздух вышел, я видел лишь тревожно мигающий желтый свет. Это аварийные лампы, установленные над шлюзами. Меня вынесло на другую палубу, где шлюз был не так далеко от меня.