Призрак из страшного сна

Как минимум – судя по высоте прыжка. А ведь всего-то мобильный у меня в кармане зазвонил.

Мартин… Только на его номер у меня стоит «Конфесса» Адриано Челентано.

Я не успела нажать кнопку ответа, как в ушах зазвенел встревоженный крик:

– Варя, Варенька, что у вас случилось?

– А… а почему ты решил, что…

– Варя, прекрати! Климко нервничал, попробовал позвонить Венцеславу, тот не отвечал. Телефон Дворкина тоже выключен. Что происходит?

– Ерунда у нас происходит, Мартин, – всхлипнула я.

Ну да, я очень сильная и мужественная, умею держать себя в руках, но ровно до тех пор, пока не почувствую чью-то заботу и поддержку. А уж если это любимый мужчина…

– Так, теперь по порядку, – Мартин явно постарался взять себя в руки, он уже не кричал, говорил ровно и по возможности спокойно. Причем по его дыханию слышно было, что он куда-то спешит. – И не волнуйся, Варенька, я уже еду, ты не одна.

– Я и так не одна, тут люди Дворкина, они уже почти пришли в себя.

– Варюша, пожалуйста, по порядку.

– Ну хорошо. Рептилоиды атаковали кортеж Кульчицкого почти сразу же после того, как они выехали из поместья. Километра через три, в лесу. Змеюки похитили Венцеслава, Дворкин с действующими парнями пытается их догнать, у них с собой глушилка. Колдуны наши вышли из строя.

– Как это? Почему? Они же справились в прошлый раз меньшими силами!

– Потому что сейчас их атаковал Павел.

– Что?!

– Мартин, приезжай побыстрее, а? Тут такое…

– Хорошо, родная, еду!

В трубке уже давно тикали короткие гудки, а я все торчала столбом, как унылый ослик Иа, не в силах даже нажать на кнопку отбоя.

Но вот из-за поворота показались джипы Дворкина и остальных охранников. Они уже не неслись, но ехали быстро. Сердце заколотилось о ребра, пытаясь вырваться навстречу машинам, долететь, узнать – как дела? Получилось у них, догнали? Пашка и Венцеслав с ними?

Наконец джипы остановились возле нас. И по лицам медленно выбиравшихся из авто парней я все поняла…

Глава 37

От неожиданности Павел не удержался на ногах и упал, пребольно ударившись локтем о каменный пол. Но подсознание уже автоматически выставило блок второй рукой, готовясь отразить повторную атаку неизвестного врага.

И враг атаковал, причем бурно, вскрикивая от…

Восторга? Переполнявшего его счастья?! Бесконечной любви?!!

Павел на несколько мгновений буквально утонул в этом океане ментального позитива и радости, забыв и о блоке, и о желании отбиваться.

Потому что отбиваться не хотелось. Ничего подобного с момента его возвращения в реальность после того ранения Павел до сих пор не испытывал.

На словах-то его любили и мать, и брат, но через скайп он не мог уловить никаких эмоций. Только слова.

А здоровенный черный котяра, исхудавший, ободранный, с поблекшей белой манишкой на груди, продолжал бодать Павла покрытой шрамами лобастой башкой, грохочуще мурлыкать и даже немного постанывать от восторга. И мять его лапами, и тереться щеками о его лицо, и пускать счастливые слюни, и…

Показалось, или в бурном океане радужного счастья все четче и четче проступало слово! Одно, но человеческое, разумное слово!

«Нашёл!»

– Ты кто?! – Павел приподнял мордаху кота и ошарашенно всмотрелся в его янтарно-желтые глаза. – Ты чей? Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал вообще?

Хотя последний вопрос был самым простым, на него Павел смог бы и сам ответить. Потому что этот соединявший части подземного города рептилий тоннель имел ответвление, уходившее в лабиринты столь обожаемого диггерами московского подземелья.

Но сюда диггеры не совались – рептилоиды взорвали все ведущие к ним посторонние ходы. И сквозь нагромождения земли и камней теперь могли пробраться разве что вездесущие крысы.

А вот теперь – еще и этот грязный худой котяра, не отводивший сейчас от человека пристального взгляда. И это тоже было странно – насколько Павлу было известно, животные не в состоянии долго смотреть человеку в глаза, они либо отводят взгляд, либо воспринимают это как вызов и угрозу.

Но этот неправильный кот и взгляда не отводил, и угрозы в его глазах не появлялось. Только сквозь ликующую радость начали пробиваться ростки недоумения и растерянности.

И котяра все смотрел и смотрел, не мигая. И янтарь его глаз постепенно заполнял реальность, словно растворяя стены подземелья…

А потом перед глазами Павла начали проступать картинки. Только ракурс был странным и изображение утратило краски, став черно-белым.

Он совсем маленький, вокруг темно, пищат его братишки и сестренки. Им всем страшно – их забрали от мамы, засунули во что-то мягкое и неудобное, и теперь трясут. Братья и сестры плачут все сильнее, а он – он молча рвет слабыми лапками плотную штуку, в которую их засунули. Кусает едва прорезавшимися зубками, рвет мягкими когтями. Получается плохо, но получается – штука начинает лохматиться, из нее лезут какие-то шерстинки.