Призрак киллера

Ошалевший от грохочущей музыки и толкотни официант притащил заказанные напитки и остановился рядом со столиком в ожидании расчета. Он явно устал от беготни, хотя вечер еще только начинался, а ему предстояло работать тут до утра. Под мышками его белой куртки были видны пятна пота.

— Сто семьдесят, — выдохнул он. Щелкунчик дал ему двести тысяч и подумал, что, если бы не обстоятельства, он никогда бы не позволил себе зайти в эту обираловку.

— Спасибо, — со вздохом сказал он, давая понять, что тридцать тысяч — это чаевые и можно не суетиться со сдачей. Официант, правда, и не собирался суетиться, видимо, тут тридцать тысяч на чай не считалось чем-то необыкновенным. Он с достоинством поблагодарил и исчез.

Правда, исчез он ненадолго, потому что почти тотчас же появился вновь. Он шел вместе с незнакомым Щелкунчику человеком, явно направлявшимся к их столику. Сгруппировавшись и еще не зная, что сейчас будет, Щелкунчик ждал, пока незнакомец приблизится.

— Добрый вечер, — сказал человек, подходя к столику и не глядя на Щелкунчика, обращаясь только к Нине. — Вас ждут, — добавил он и протянул руку к стулу женщины, чтобы помочь ей отодвинуть его.

— Да, это наш человек, — улыбнулась Нина Щелкунчику, но лицо ее было напряженным. — Не беспокойся.

— Я пойду с тобой, — сказал Щелкунчик, делая попытку встать. В конце концов, их приглашали сюда вместе…

— Вас — чуть позже, — вдруг произнес твердо подошедший мужчина и строго посмотрел на Щелкунчика. — Не беспокойтесь, все будет нормально.

Выглядел мужчина солидно. Примерно такого же возраста, что и Щелкунчик, он был одет в темно-коричневый костюм и белую сорочку с галстуком — признак солидности и респектабельности. Когда человек одет в такой костюм, непонятно, кто он — то ли миллионер, то ли простой охранник из серьезной конторы… Хотя, судя по тому, что его послали сюда за Ниной, вероятнее всего было второе.

— Не волнуйся, милый, — сказала Нина. — Я его знаю… Все будет хорошо, тебя скоро пригласят.

Нина с сопровождавшим удалилась, а Щелкунчик остался один за столиком. Он отхлебывал мелкими глотками канадское виски, и в его уставшей голове ворочались разные мысли.

«Зачем я здесь? — думал он. — Что я тут делаю? Почему я не улетел с семьей? Неужели я действительно влюбился в Нину и ради нее подвергаю себя опасности? Что это за люди, которые через нее пригласили меня сюда? Зачем им я и зачем мне они?»

На все эти вопросы не было ответа, во всяком случае, Щелкунчик был не готов признаться себе в некоторых вещах. А именно — в том, что его натуре свойственно искать приключения, что он попросту не мог улететь просто так отсюда до тех пор, пока не закончена игра… Что это за игра — он еще не вполне сознавал, но не мог, просто не мог отказаться добровольно от своего в ней участия.

А делал ли он все это ради Нины — этого Щелкунчик совсем уж не мог бы сказать. Безусловно, он был поражен и заинтригован этой женщиной — тут спору нет. А вот что касается любви… Он вспомнил то стихотворение, которое прочитал в раскрытой книжке, лежавшей на столе у Алексея Кислякова… За минуту до того, как убить этого человека, брата Нины, Щелкунчик прочитал окончание стихотворения:

Люблю ли тебя — я не знаю,
Но кажется мне, что люблю…

Может быть, ему только кажется, что он влюблен в Нину, все может быть. Может быть, он придумал себе все это… Хотя вряд ли, у него и так достаточно приключений в жизни, чтобы искусственно придумывать дополнительные.

Толпа кружилась по залу и что-то пела. Хмельные лица, мужские и женские, голые спины, черные костюмы — все это смешалось в карусель. Среди людей было много иностранцев, это было слышно по речи, которая звучала громко, назойливо вокруг.

«Отчего иностранцы всегда так громко орут? — подумал Щелкунчик. — Или это так только кажется, потому что незнакомая речь режет слух?»

Он все время следил за входом, разглядывая всех приходящих вновь. Он напряженно искал в каждом признаки того, что это — человек из банка «Солнечный», который пришел сюда, чтобы убить его. Но как это узнать, как определить? По собственному опыту Щелкунчик знал, что такие вещи непредсказуемы и у убийцы как раз будет самый банальный, рассеянный вид…

Вернулась Нина. Она отсутствовала минут пятнадцать, не больше. Вид у нее был спокойный, она даже слегка улыбалась.

— Все в порядке, — сказала она, усаживаясь рядом с Щелкунчиком и кладя свою руку ему на колено под столом. Слегка пожав ему колено, Нина заговорщицки произнесла: — А теперь иди… Теперь твоя очередь. Они ждут тебя.

Потом Нина указала глазами Щелкунчику в ту сторону, откуда только что пришла, и пояснила:

— Тебе нужно пройти в тот конец зала. Там будет коридор. По нему ты выйдешь в холл, где находятся лифты. Мы сейчас находимся на верхнем этаже, а тебе нужно попасть на самый низ, где отдельные кабинеты… Комната с зеленой дверью, ты найдешь.

— Ты уверена, что мне надо туда идти? — спросил вдруг Щелкунчик, которому стало тревожно. — Там все нормально?

— Да, — кивнула женщина ободряюще. — Тебя ждут. Все будет хорошо.